ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ НА АЛТАЕ

 

 

ИУВЕНАЛИЙ, АРХИЕПИСКОП, РЯЗАНСКИЙ И ШАЦКИЙ

Иувеналий, архиепископ Рязанский и Шацкий

Дни памяти: 24 октября (11 октября по ст.ст.)

 

Архиепископ Иувеналий (Масловский), родился 15 января 1878 года в г. Ливны Орловской губернии и был наречен именем Евгений. Был сыном дворянина Александра Масловского. Окончил Казанскую духовную академию в 1903 г. со степенью кандидата богословия и правом преподавания в семинарии. 10 февраля 1901 г. принял монашеский постриг. Пострижен в мантию епископом Уфимским Антонием (Храповицким). Вскоре был рукоположен во иеродиакона, затем во иеромонаха. В 1903 — 1904 гг. был членом православной Духовной миссии в Персии, преподавал в Псковской духовной семинарии. В 1906 г. был возведен в игумены, в 1910 г. — в сан архимандрита. С 16 октября 1906 по 1914 гг. был настоятелем Новгородского Юрьева монастыря, С 1914 по 1917 гг. был епископом Каширским, викарием Тульской епархии. Участвовал в Поместном Соборе Российской Православной Церкви 1917—1918 гг. С 1917 по 1923 гг. был епископом Тульским и жил в г. Туле. С 1923 по 1928 гг. архиепископ Курский, с 1928 по 1936 гг. архиепископ Рязанский.

В 1922 г. епископ Иувеналий был осужден «за использование религиозных предрассудков» на 5 лет.  В течение одного года и 5 месяцев отбывал наказание в тюрьмах Тулы и Москвы. После освобождения был вновь арестован в 1924 г. по обвинению в «антисоветской агитации и контрреволюционной деятельности» и в 1925 г. особым совещанием при Коллегии ОГПУ был приговорен к 3 годам заключения в Соловецком лагере, где служил сторожем.

Несмотря на тяжелейшие условия задержания заключенных в СЛОНе (Соловецкий лагерь особого назначения), еп. Иувеналий начал в лагере работу над «Архиерейским Торжественником», который посвящался литургической практике архиерейских служб. Этот научный литургический труд, уникальный в своем роде, включал в себя около 3 тыс. страниц и состоял из 6 томов. В этих томах епископ Иувеналий стремился осветить историю архиерейских служб начиная со времен древней Руси, и связать ее с современной ему церковной практикой, чтобы вывести единые правила для всех архиерейских служб в разнообразных их чинопоследованиях.

Современники владыки вспоминают его с большой любовью. Владыка был настоящий пастырь овец православных, молитвенник, большой знаток и любитель богослужебного устава. Софья Сергеевна Кипарисова вспоминает о владыке: «Архиепископ Иувеналий был великий молитвенник. Чтение молитв, молитвенные возгласы Владыки за службой были всегда так проникновенны и так благостно действовали на молящихся, что невольно хотелось молиться и молиться».

22 января 1936 г. во время репрессий в Рязанской епархии владыка был снова осужден особым совещанием в г. Москве на 5 лет ИТЛ. По делу владыки проходило 27 человек. Владыка обвинялся в том, что «концентрировал в подчиненной ему епархии духовенство и монашество, отбывавшее наказание за контрреволюционную деятельность… привлекал в состав церковного актива учащуюся молодежь… вел контрреволюционные суждения о притеснениях и гонении православной церкви и верующих со стороны советской власти, непосильных налогах, плохом материальном положении колхозников».  Все эти обвинения носили явно «натянутый» характер. На допросах владыка не скрывал своих взглядов и говорил прямо: «К советской власти отношусь лояльно, но как верующий не могу согласиться с мероприятиями советской власти в вопросе насильственного закрытия церквей и ликвидации монастырей, разрушению храмов».

Отбывать срок владыку направили в Сиблаг, точнее в Чистюньский ОЛП.  В Чистюньский ОЛП владыка прибыл 15 июля 1936 г. В своих письмах владыка Иувеналий рассказывает о работах и должностях, которые ему приходилось выполнять в лагере. Был дневальным, при штабе счетоводом-картотетчиком в финчасти, бухгалтером, сторожем на зернохранилище, плел корзины для картофеля, на овощехранилище набивал бочки квашеной капустой, рубил капусту, перебирал картофель, чистил снег, подвизался на общих работах. В апреле 1937 г. владыка был освобожден от работ и назначен заведующим кладовой.

Во всех своих письмах архиеп. Иувеналий показывает просто удивительное благодушие, упование на Промысел Божий и не тени уныния или ропота, которое должно быть так естественно в его условиях. Но, напротив, владыка пишет: «Я утешался, карауля по ночам. Сколько оно давало моему духовному настроению пищи; здесь и размышление, и молитва, и дивные переживания самособранности», «Удивляюсь, как Господь дает мне силы, бодрость и благодушие. Благодарю Господа за все», «Все, что ни делает Господь, делает в нашу пользу, и я благодарю Его за настоящее положение», «Я буквально вижу во всем, до очевидности, осязаемую руку Божию, во всех мелочах моей жизни, что нередко вызывает у меня слезы умиления и благодарности».  Владыке Иувеналию вместе с другими отцами удавалось совершать богослужение и причащаться. Так в 17-м письме владыка описывает, как они на Пасху у себя в бараке совершили полунощницу, пасхальную утреню, обедню и причастились.

В июне 1937 г. владыку переводят в колонию массовых работ № 2 в г. Томске.  Последнее письмо владыка пишет 22 августа 1937 г. В этом письме, в отличие от предыдущих, владыка совсем не говорит о надежде возвращении домой. По-видимому, владыка чувствует наступление уже начавшихся новых репрессий на верующих, возможно, до него дошли какие-то слухи. 26 августа 1937 г. подписано постановление на арест уполномоченным Томского ГО НКВД Крысовым: «…3/к Масловский Е.А., он же Иувеналий… специальность архиепископ, осужден по ст. 58 КРГ, срок 5 лет, отбывает в ИТК-2, достаточно изобличается в том, что, находясь в заключение Томской ИТК-2 НКВД, ведет антисоветскую контрреволюционную деятельность, входит в состав к-р кадетско-монархической организации «Союз Спасения России», в условиях колонии создал контрреволюционную группу этой организации. ПОСТАНОВИЛ: з/к Масловского Е.А. привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58-2,10,11 УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание в местах заключения, подведомственных органам НКВД».

При обыске владыки было изъято: 3 календаря, 2 изображения на бумаге, книжка пасхальных песнопений, портрет-зарисовка, квитанция о приеме от третьей части 85 руб. и квитанция о приеме ценностей – золотой крестик 1 шт. от 10 октября 1937 г.

В протоколе от 7 октября 1937 г. говорится: «…Признаю себя виновным в том, что я являюсь одним из участников к-р, кадетско-монархической организации… Завербовал митрополит Сергий — патриарший местоблюститель, живущий в Москве… В бытность мою архиепископом Рязанским, в 1935 г. я выезжал в Москву за получением освященного мира и возил на утверждение митрополита списки, представленного к награде духовенства Рязанской епархии…

…Митрополит же предложил еще более активно отстаивать позиции духовенства, так как говорил он, обстановка в стране позволяет достичь этого, он указал на предоставленные права новой Конституции и поведал мне о существовании в Москве подпольной кадетско-монархической организации, именуемой «Союз Спасения России». Он заявил, что сейчас как никогда, складывается благоприятная обстановка для повышения активности духовенства в борьбе с советской властью и что для этого необходимо не взирая на различия ориентации, объединить духовенство в одно целое с тем, чтобы повести организационную борьбу против советской власти и безбожников-коммунистов, в целях восстановления монархического строя…

Группой завербованных мной священников из заключенных, мы вносили дезорганизацию среди заключенных лагеря тем, что вопреки внутреннему распорядку и запрещению администрации, не выходили на работу, а если и выходили, то демонстративно отказывались от работы, влияя тем самым на остальных заключенных. Противодействовали культурно-воспитательной работе в лагере, не посещая сами киносеансов, подстрекали других к тому же, как это было 2 мая 1937 г., когда из 260 человек в бараке пошло на киносеанс только 50 – 60…» − допросил сотрудник УНКВД по ЗСК (Западно-Сибирский край) Собин.

Отец Михаил Фаст показывает, что фальсификация допроса весьма очевидна, с чем нельзя не согласиться.  В первом параграфе настоящей главы мы уже говорили о факте массовых фальсификаций против политических заключенных. Изучая следственные дела заключенных священников, просто поражает, как написаны все обвинения в одном выдержанном стиле, с использованием одной и той же обвинительной терминологией, как будто все священники, якобы участвовавшие в антисоветской деятельности, сами отслужили изрядный срок в органах НКВД. Так же отец Михаил Фаст показывает, что в качестве свидетельских показаний была вложена копия «допроса» архиепископа Дионисия (Прозоровского) тоже от 7 сентября, где имя Масловского вообще ни разу не вписано, и копии «допросов» братьев Кваниных и Китрусского от 6 сентября.

«Допрошено несколько свидетелей из Чистюньского лагпункта, которые показали, что Масловский и попы Баранович, Востоков, Сальков, Кирсанов, Жигалов, Карпенко, Симонов, Васильчишин, Ржепик, Трусевич и Никольский систематически занимались агитацией других заключенных не выходить на работы, сами симулировали, отказывались от работ и занимались чтением религиозных книг. Эти попы активно агитировали во время демонстрации фильмов не ходить на них и сами не ходили и вместо картин читали Псалтирь, молились Богу… Допрашиваемые обвиняли попов в том, что они вечерами устраивали богослужения, противодействовали работе. Не хотели участвовать в соревнованиях за высокие производственные показатели. Масловского на развод водили под руки священники Сальков и Кирсанов».

По решению Особой тройки УНКВД ЗСК 13 октября владыка Иувеналий был приговорен к ВМН. Был расстрелян в ночь на 25 октября 1937 г. на Каштачной горе в г. Томске. Ныне на этой горе воздвижен памятный крест в память о расстрелянных верующих.

Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II 23 июня 1992 г. священномученик Иувеналий был прославлен в Соборе Рязанских святых. Юбилейным Архиерейским Собором РПЦ в 2000 г. причислен к лику святых.

Затем правда, свщм. Иувеналий был удален из общецерковного календаря без объяснения причин и сейчас молиться Иувеналию, как святому не благословляется. (Оставлять этот текст или нет???)

Таким образом, владыка Иувеналий пробыл в Чистюньском ОЛП почти год с 15 июля 1936 г. по июнь 1937 г. Именно во время пребывания владыки Иувеналия в Чистюньском ОЛП сохранились большинство его писем (22 письма, первые из которых были написаны им в Мариинском лагере), в которых он благодушно описывает свое заключение, окружающих его сослуживцев (по исполняемой им в лагере работе), о которых владыка отзывается в самых добрых тонах: «Они такие хорошие, добрые люди, так внимательно относятся ко мне, что я отдыхаю душою. Весьма приличны в обращении, никакого не услышишь ни от кого от них «гнилого слова»».

До самого рокового августа 1937 г., когда на владыку уже в последний раз заводят последнее уголовное дело, владыка верил, что его ждет освобождение, встреча с близкими ему людьми, особенно с рязанцами, но Господь предуготовил ему нечто большее – освобождение от уз плоти и многострадальной земной жизни и встречу с Тем, Кому владыка Иувеналий посвятил всю свою жизнь, встречу с Самим Богом.

30 сентября 1937 года святитель был осужден и приговорен к расстрелу. Владыку расстреляли в ночь с 11 на 12 октября (24 н. ст.) 1937 года.

АРХИЕПИСКОП ИННОКЕНТИЙ (СОКОЛОВ)

архиеп. Иннокентий (Соколов)

Константин Павлович родился 13 февраля 1846 г. в Московской губернии в семье священника. После окончания Московской духовной семинарии работал учителем. Прибыл на Алтай и по собственному прошению был принят на службу в Алтайскую духовную миссию в 1871 г. В 1872/73 учебном году преподавал в Центральном Улалинском училище.

Рукоположен во священника 8 сентября 1873 г. Тогда же назначен миссионером Урсульского (Онгудайского) стана.

С 8 октября 1890 г. утвержден в должности благочинного монастырей и церквей Алтайской миссии.

С 1897 г. – протоиерей.

Был женат на Елене Чевалковой, дочери первого писателя-алтайца и священника. У них было четверо детей: Иван, Константин, Алексей и Анна. Все сыновья служили в Миссии. В Онгудае сохранился дом, где жила семья Соколовых.

После смерти жены в 1902 г. принял монашество. В том же году назначен помощником начальника, а в 3 апр. 1905 г. хиротонисан во епископа Бийского Томским епископом святым Макарием (Невским) в Троицком кафедральном соборе Томска. Возглавил Бийское викариатство Томской епархии и Алтайскую духовную миссию. Большую часть жизни провел как миссионер среди коренного населения Алтая. За годы служения им было окрещено 535 человек. С 14 ноября по 3 декабря 1918 г. участвовал во Всесибирском соборном церковном совещании в Томске, образовавшем Высшее временное церковное управление Сибири. 19 июня 1919 г. в связи с преобразованием Бийского викариатства в Бийскую и Алтайскую епархию духовенство и миряне Бийска на общем собрании избрали еп. Иннокентия главой Епархиального управления.

При епископе Иннокентии Алтайская духовная миссия достигла пика своего развития и считалась образцовой среди православных миссий в Российской Империи. К 1917 г. было организовано более 30 станов, построено 95 церквей и молитвенных домов, открыто 84 школы.

В окт. 1920 г. получил от Патриарха св. Тихона распоряжение поминать митр. Макария (Невского) как митрополита Алтайского в связи с присвоением ему этого титула.

За пятидесятилетнее духовное служение Святейшим Патриархом Тихоном возведен в сан архиепископа в 1922 г. Управлял Алтайской духовной миссией и православными приходами Бийского уезда вплоть до ареста.

Боролся с обновленчеством, стал жертвой доносов обновленцев в органы государственной власти. В 1922 г. был арестован и 9 месяцев находился в тюрьме Бийска. В январе 1923 г. вновь арестован. Проходил по одному следственному делу с архим. Владимиром (Юденичем). Арест архиеп. Иннокентия и архим. Владимира «как вдохновителей реакционного духовенства в борьбе с группой прогрессивного духовенства» вызвал возмущение верующих, в связи с чем в феврале арестованные были переведены в тюрьму г. Новониколаевска (ныне Новосибирск), а затем в Бутырскую тюрьму в Москву. 20 апр. 1923 г. решением Коллегии ОГПУ освобожден от наказания «по старческой дряхлости» с запретом выезда из Москвы. Проживал вместе с пребывавшим на покое Алтайским митр. Макарием (Невским) в Угрешском во имя свт. Николая Чудотворца мужском монастыре, а после его закрытия в 1925 г. в с. Котельники (ныне г. Котельники Московской обл.).

4 марта 1926 г. возглавил чин отпевания митр. Макария (Невского). В 1927 г. уволен на покой. Проживал в пос. Немчиновка у своего сына — свящ. Алексия Соколова. Сослужил сыну и диакону сщмч. Елисею Штольдеру в немчиновском храме во имя Рождества Христова, а после его закрытия в 1934 г. — в храме во имя свт. Николая с. Ромашкова (ныне Одинцовского р-на Московской обл.). По возможности продолжал управлять приходами Алтая. Вновь назначенный в Бийск епископ Никита (Прибытков) именовался некоторое время викарием Бийским, Рубцовским, Ойротским и Барнаульским архиепископа Алтайского Иннокентия.

Владыка Иннокентий скончался вскоре после ареста диак. Елисея, за несколько дней до ареста сына (диак. Елисей и сын были расстреляны). Отпевал архиеп. Иннокентия Патриарший Местоблюститель митр. Сергий (Страгородский), будущий Патриарх Московский и всея Руси. Владыка был погребен с юго-восточной стороны Никольского храма.

За миссионерское служение был награжден орденом св. Анны 3-й степени (3 фев. 1888)

Постановлением краевой прокуратуры реабилитирован 2 ноября 1995г.

ГЕРМАН, ЕПИСКОП АЛАТЫРСКИЙ

Епископ Герман Алатырский

Дни памяти:2 ноября (20 октября по ст.ст.)

Епископ Герман (Кокель) родился 28 ноября 1883 года в крестьянской семье Афанасия и Екатерины Кокель в селе Тарханы Больше-Батыревской волости Буинского уезда Симбирской губернии. В святом крещении был наречен Григорием. Родители его рано умерли, оставив после себя четырех малолетних детей. Григорию с братьями и сестрой с детства пришлось трудиться, чтобы прокормиться.

В родном селе Тарханы Григорий обучался в церковно-приходской школе, затем, получив образование в Симбирской чувашской учительской школе, где директором был известный чувашский просветитель Иван Яковлевич Яковлев, был направлен учителем чувашского и немецкого языков в школу села Большое Батырево Буинского уезда. Здесь он познакомился с будущей супругой Ириной Спиновой, выпускницей Сумароковского женского двухклассного училища.

С апреля по август 1903 года Григорий исполняет обязанности псаломщика в селе Шерауты Буинского уезда. 2 августа 1903 года Григорий перемещен псаломщиком в село Большое Батырево того же уезда. Вступил в брак с Ириной Спиновой.

9 октября 1907 года уволен за штат в связи с поступлением на миссионерские курсы при Казанской Духовной Академии. По окончании миссионерских курсов, Григорий Кокель был определен на священническое место к церкви села Туруново Буинского уезда Симбирской губернии. Был рукоположен 12 июня 1909 года в сан диакона, а 26 июля – в сан священника. Хиротонии были совершены в кафедральном соборе города Симбирска архиепископом Симбирским Иаковом (Пятницким) Владыка, обращаясь к народу, тогда сказал: «Перед вами новый добровольный мученик, который за вас, за свою паству, за святую Церковь должен будет оставить все, что любит. Даже жену свою он будет любить меньше, чем прежде, он должен будет оставить ее, когда долг призовет его идти на служение Святой Церкви».

Священник Григорий Кокель помогал в создании в Курмышском уезде Вараксарской религиозной женской общины, при которой была построена домовая церковь. Эта община должна была способствовать в деле просвещения чувашей в этой местности. Своей миссионерской проповедью он приводит ко крещению язычников-чувашей и татар. Были в служении отца Григория и преткновения. Так «определением епархиального начальства от 4 ноября 1911 года священник Кокель за немиролюбие, доходящее до крайней степени озлобления с другим священником Ильиным, уволен за штат с запрещением в священнослужении. Определением епархиального начальства от 17-18 ноября того же года за немиролюбие и другие проступки по службе подвергнут монастырскому подначалию на два месяца, из них один месяц с запрещением в священнослужении, а другой во служении, по исполнении какового должен очистить свою совесть покаянием и приступить к священнослужению и приискать себе другой одноштатный приход с чувашским населением».

С 17 февраля 1912 года отец Григорий назначается настоятелем Михайло-Архангельской церкви села Пандиково Курмышского уезда. Служа в Пандиково отец Григорий подвергался выговору от начальства – 12 октября 1912 года за удержание у себя денег, полученных в пользу церкви за сорокоусты, за выписки и листы разрешительных молитв.

С 8 июня 1915 года священник Григорий служит в селе Чурачики Буинского уезда. Последним местом его службы в сане священника стало село Старочелны-Сюрбеево Буинского уезда.

В Сюрбеевской церковно-приходской школе отец Григорий преподавал Закон Божий, немецкий язык, музыку. В этом помогала ему и матушка Ирина. Здесь же открывается и школа псаломщиков. Видя в человеке образ Божий он безгранично любил его, вел по пути веры, учил, наставлял, молился за него.

Наступает 1917 год. На декабрьское утро в волостном центре деревне Новые Мураты Буинского уезда (ныне Комсомольского района Чувашской Республики) был назначен расстрел отца Григория. К этому времени к месту казни собрался народ. Отец Григорий в одной рясе, под конвоем идет и поет ирмосы Великого Покаянного канона. В этот момент к месту казни подъезжает матушка Ирина с распоряжением властей об отмене расстрела. Всю ночь ей пришлось собирать подписи прихожан села Старочелны-Сюрбеево о невиновности священника. Отца Григория освобождают.

Зимой 1918 года в семье отца Григория умирают трое младенцев. Эти события не прошли бесследно для супруги отца Григория. 25 июля 1920 года в возрасте 34 лет она умирает от порока сердца. Отец Григорий остается один с тремя малолетними детьми. Самой младшей Софии было 5 лет, Аркадию – 9, Александре – 11.

Новая власть предлагает отцу Григорию оставить службу в церкви и отказаться от сана. Ему предлагают хорошую работу в Чебоксарах, жилье. Отец Григорий отказывается.

В 1924 году отец Григорий оканчивает Богословский институт. Едет в Казань и в августе принимает монашество с именем Герман. Осенью в Москве, по возведении в сан архимандрита, состоялась хиротония отца Германа во епископа Ибресинского, викария Симбирской епархии. Хиротонию возглавил Святейший Патриарх Тихон, будучи сам в заключении, но имея разрешение на церковную службу. По совершении Божественной литургии Святейший в напутственном слове тихо сказал епископу Герману: «Благословляю тебя на борьбу с обновленцами, неустанно борись!»

Прибыв на архиерейскую кафедру в Чувашию, епископ встретил противодействие со стороны нескольких епископов — самозванцев и раскольников: Тимофея (Зайкова), Даниила (Филимонова), Иоанна (Никольского), совращавших народ в обновленчество.

Епископ Герман много терпел от раскольников. Так в селе Хормалы, ныне Ибресинский район Чувашии, он был избит обновленцами и едва спасся от насильственной смерти.

Деятельность молодого и энергичного проповедника для антихристианской власти становиться заметной. Начинаются ночные визиты сотрудников ОГПУ, обыски и допросы. На этот раз он безропотно не кладет свою голову на плаху, как это было в селе Мураты. Епископ понимает, что он нужен Церкви, народу, что он должен бороться за чистоту православной веры.

В 1926-27 годах Герман — епископ Бугульминский, викарий Самарской епархии. Проживая в Бугульме, он неоднократно участвует в диспутах верующих и неверующих. Увозят его на диспуты вечерами на машинах НКВД. В спорах с неверующими всегда побеждает. Народ с диспутов провожает его стоя с радостными восклицаниями и аплодисментами. Дома, на вопрос дочери: «И кто же из вас победил?» — епископ отвечал, — «Конечно, Бог».

В 1927-1928 годах – епископ Бугурусланский (Оренбургская область).

С 1928 года – епископ Кузнецкий, викарий Томской епархии.

В 1929-1930 годах – епископ Томский.

В августе 1931 года назначается епископом Барнаульским и Бийским, в сентябре прибывает в Барнаул. По прибытии в Барнаул в декабре 1931 года епископ Герман выяснил, что многие из числа православного духовенства, включая епископа Барнаульского Никиту (Прибыткова), арестованы, и владыка занялся восстановлением приходской жизни и подыскиванием достойного духовенства вместо арестованных, увольняя с прихода обновленцев и григорианцев, как бы не замечая недовольствие органов государственной власти. Уполномоченному Бийского городского отдела ОГПУ было приказано наладить связь с епископом, который был охарактеризован как специальный осведомитель. Встречи, как бывает всегда в этих случаях, должны были проводиться на конспиративной квартире. На одну из первых или даже на первую встречу епископ прибыл на извозчике, чем, по мысли сотрудников ОГПУ, мог подвергнуть опасности рас конспирации и себя и квартиру. Разговоры с завербованным епископом показались сотруднику ОГПУ не слишком содержательны, и он счел нужным пожаловаться на форму его приезда своему начальству. В феврале 1932 года епископ неожиданно послал сотруднику ОГПУ письмо, в котором писал, что отбывает в Барнаул на несколько дней, ведя себя не как секретный сотрудник, а как епископ, находящийся с представителями государственных учреждений в официальных отношениях.

Ведя бескомпромиссную борьбу с обновленцами и григорианцами, епископ Герман послал через священника в феврале 1932 года воззвание для Сретенского прихода в городе Бийске, он писал ему: «Посылаемое воззвание прочитайте сегодня за литургией, так как мне передавали, что некоторые из Ваших прихожан верят словам обновленцев».

«Православным верующим Сретенского прихода г. Бийска, — писал владыка в воззвании. — Вы знаете — кто такие обновленцы? Это отступники Святой Церкви Божией. Беззакония их всем известны. Они и вам прислали свои бумажки с разными сплетнями и клеветой на меня. Но тут никакой правды нет, одна ложь, и кто из православных верит им, — тот сам отделяет себя от Церкви Христовой. Обновленцы пишут, что я — епископ староцерковник. Это верно. Я отвергаю всех раскольников — и обновленцев и григорианцев, ибо все они отщепенцы. И вы не признаете этих раскольников и делаете верно. Отступления их вы знаете. Что двоеженство духовенства противно слову Божию — вы знаете. Женатые епископы отвергнуты 12 правилом 6-го Вселенского Собора.

Обновленцы отвергают монашество и святые мощи. Святые отцы: Серафим Саровский, Сергий Радонежский, святители Сибирские Иннокентий и Софроний Иркутские и многие из святых были монахи. Значит, обновленцы и не христиане, ибо без святых мощей Церкви не бывают <…> Итак, снова повторяю — остерегайтесь всех этих раскольников — обновленцев и григорьевцев, ибо они безблагодатны и все служение их только один обман.

А всем вам Господь да поможет быть до конца твердыми в вере православной!».

1 апреля 1932 года епископ Герман был арестован. 9 апреля был допрошен священник Сергиевского храма, который сказал: «С приездом в Бийск епископа Германа Коккеля, последний активно повел борьбу с обновленцами, а при соборе себя стал окружать монашествующим духовенством и строго стал требовать от духовенства придерживаться старых обрядов, носить духовную одежду и т. д. Стал часто выступать с проповедями, в которых резко выступал против обновленцев и григорианцев, а также и вообще в его проповедях больше указывалось на жизнь святых, на действительность мощей и т. д.

В отношении налогов он говорил так, в январе месяце из Смоленского района к нему приехали священник… диакон… которые стали жаловаться на тяжесть налогов, на это Коккель заявил: «О всех таких случаях вы доносите мне рапортами, а я сумею что сделать, и их за это взгреют».

Они же в этот раз ему заявили, что… РИК требует сведения сколько человек у них венчалось, на это он заявил: «Таких сведений они требовать не имеют права и их им не давать, а то вы этим выдаете своих прихожан»».

15 апреля следователь допросил епископа.

«В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю и поясняю, что антисоветской агитации я никогда не вел, — ответил епископ, отвечая на вопросы следователя, — также в проповедях антисоветских выступлений не было. Монархических лиц вокруг Александро-Невского собора я не группировал… О своем сотрудничестве в ОГПУ я никогда никому не говорил. При явке на конспиративную квартиру я действительно приезжал на извозчике, но последнего от конспиративной квартиры оставлял за квартал, и он не видел в какой дом я зашел, так как было темно».

20 апреля следователь вновь допросил его, больше интересуясь на этот раз тем, что и при каких обстоятельствах говорил епископ о своем сотрудничестве.

Епископ Герман рассказал, что им со священниками обсуждалась газетная статья под заглавием «Враги рабочего класса под маской религии», в которой писалось о контрреволюционной будто бы деятельности духовенства в городе Бийске и на вопрос одного из священников «что мы будем делать в дальнейшем?», он сказал: «У меня в Москве в ОГПУ были знакомые… и в Томске в ОГПУ… в Барнауле я имею связь с ОГПУ и при первой поездке улажу дело о «заметке»».

10 мая следствие было закончено, и в обвинительном заключении сотрудники ОГПУ написали: «Произведенным следствием установлено, что епископ Алтайской епархии Кокель… будучи враждебно настроен по отношению к соввласти, с момента приезда стал группировать вокруг себя монархическое контрреволюционное духовенство. В этих целях он из ряда сел вызвал монашествующее конрреволюционно настроенное духовенство, оставляя его при Александро-Невском соборе г. Бийска, где служил и сам…

Сельскому духовенству предлагал не давать сведения РИКу и сельсовету, мотивируя это тем, чтоб не дать возможность выяснить наличие прихожан…

Являясь секретным сотрудником ОГПУ, он, несмотря на неоднократные ему предложения о прекращении активных действий против обновленцев, этого не выполнял. Кроме того, умышленно расконспирировал себя среди духовенства…

Помимо этой — отмеченной расконспирации он на имя уполномоченного ОГПУ… присылает письмо, адресуя его на конспиративную квартиру, а также при явке на конспиративную квартиру приезжал на извозчике, тем самым мог расконспирировать и конспиративную квартиру…»

По-видимому, все это время руководство ОГПУ продолжало обсуждать с епископом возможность дальнейшего сотрудничества. Наконец 8 июля 1932 года епископ Герман направил записку одному из сотрудников ОГПУ и, ссылаясь на болезнь, просил освободить его до окончания решения дела, и 11 июля 1932 года епископ был освобожден. ОГПУ еще раз видимо решило предпринять попытку сделать епископа более полезным для себя, чем для Церкви.

После ареста епископа Германа на Барнаульскую кафедру был послан епископ Тарасий (Ливанов), и после освобождения из заключения епископ Герман уехал в город Благовещенск. Между тем сотрудники ОГПУ продолжали собирать материалы для ареста духовенства в Бийске, приняв, в частности, решение и об аресте епископа Германа. В 1932-1933 годах епископ Герман управляет Хабаровской, и временно Приморской и Владивостокской епархиями. С 1933 года он епископ Благовещенский (Амурская область). В 1933 году на Алтае была «ликвидирована» контрреволюционная организация «Повстанцы». Двое священников, проходивших по данному делу, дали показания в отношении епископа Германа, что он руководил контрреволюционной организацией среди церковников.

20 февраля 1933 года из Барнаульского Оперсектора ОГПУ в Благовещенский Оперсектор ПП ОГПУ Дальне-Восточного Края поступило сообщение с «просьбой о немедленном аресте и направлении спецконвоем в Бийское горотделение ОГПУ Западно-Сибирского края епископа Германа (Кокеля). Кокель проходит по вскрытой повстанческой контрреволюционной организации в г. Бийске среди духовенства». Святитель Герман был арестован в феврале 1933 года в городе Хабаровск. Следствие началось 8 сентября и проходило под большим нажимом следователей, но не привело к результату. На все предъявленные обвинения епископ отвечал отрицательно. В день окончания следствия — 14 декабря обвиняемый дал дополнительные показания, где также подтвердил свои прежние показания.

31 декабря 1933 года особой тройкой ПП ОГПУ Западно-Сибирского Края по статье 58 пунктов 10 и 11 владыка был приговорен к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере и этапирован в Байкало-Амурский лагерь. Получаемые заключенными посылки выдавались и вскрывались в присутствии цензора. Когда в марте 1934 года епископу прислали посылку то обнаружили: «образок Иисуса Христа, нательный крестик без пробы металла желтого цвета и 1 карандашик-ментол» о чем был составлен акт и вещи был изъяты цензором.

Получаемые заключенными посылки выдавались и вскрывались в присутствии цензора. Когда в марте 1934 года епископу прислали посылку то обнаружили: «образок Иисуса Христа, нательный крестик без пробы металла желтого цвета и 1 карандашик-ментол» о чем был составлен акт и вещи был изъяты цензором.

В начале срока заключения епископ работал счетоводом финчасти 2 отделения, а к 1937 году был переведен заведующим делопроизводства санчасти 3 отделения, которое располагалось на железнодорожной станции Облучье Еврейской Автономной Области. В феврале 1937 года уполномоченный 3 отделения БАМЛага, рассмотрев материал на Кокель Г. А. постановил: «завести дело-формуляр, взяв его на учет по линии 4 отделения, по окраске – истинно-православные, по категории – актив».

В апреле на основании агентурных донесений в личном деле заключенного Германа Кокеля уполномоченный охарактеризовал «как до сих пор не отказывающегося от своих религиозных убеждений». Осведомитель доносил: «Епископ Герман говорил: путь страдания есть путь к храму, грядущему и путем страдания можно получить правду Божию. Это наказание, что он здесь мучается – Божья воля».

Новая волна репрессий коснулась и политических заключенных, среди которых проводили чистку. В начале осени 1937 года владыка был заключен в следственный изолятор лагеря, где с него сделали фотоснимок.

8 октября помощник уполномоченного 3 отделения вынес заключение по делу Кокеля, представленное на рассмотрение тройки НКВД.

17 октября 1937 года тройка НКВД по Дальне-Восточному Краю приговорила епископа Германа к расстрелу. Епископ Герман был расстрелян 2 ноября 1937 года в 2 часа 30 минут ночи и погребен в безвестной могиле на лагерном кладбище.

На данный момент свщм. Герман удален из общецерковного календаря без объяснения причин и сейчас молиться Герману, как святому не благословляется.

АРХИМАНДРИТ СОФРОНИЙ (МИТРОПОЛЬСКИЙ)

архим. Софроний (Митропольский)

День памяти: 3 июля (20 июня по ст.ст.)

 

«…Архимандрит Софроний. В прошлом – благочинный г. Ржева, митрофорный протоиерей Сергей Иванович Митропольский, в монашеском постриге – Софроний, много позже (16.06.1952 – 11.05.1954 гг.) – настоятель Покровского Кафедрального собора г. Барнаула и благочинный церквей Алтайского края. Сергей Иванович Митропольский родился 17 июля 1886 года в с. Ефимоново Корчевского уезда Тверской губернии в семье народного учителя Митропольского Иоанна Михайловича и Марии Лукиничны. Сережа выделялся прилежанием к учебе. Отец считал его одаренным мальчиком. Детство прошло среди родных, учителей и священнослужителей. Семья была верующей. В праздничные дни в семье Митропольских гостил местный батюшка. Он преподавал «Закон Божий» в той же школе, где работал учителем отец Сергея, и был семейным духовником Митропольских. В нередких разговорах на религиозные темы говорили и об избрании жизненного пути Сергея. Мама, Мария Лукинична, видела сына как продолжателя учительской династии рода Митропольских. Но произошло все не так, а по Промыслу Божьему. Сергей поступил в Рязанскую духовную семинарию. Господь дал ему терпение и настойчивость в достижении цели. Собранность и целеустремленность исключали из его жизни пустое времяпровождение. В Рязани было много святых мест, в которых почивали мощи святых. Их посещение открывало перед Сергеем особый, светлый мир. Возникало желание – всеми силами души послужить Богу. Выпускник духовной семинарии с 1903 года по 1909 год служил псаломщиком в церкви села Астроканцы. В 1909 году на клиросе церкви с. Локотцы Тверского округа появился молодой псаломщик, да такой, что все незамужние прихожанки стали проситься в певчие. Там и встретились два застенчивых молодых взгляда – выпускника духовной семинарии Сергия Митропольского и дочери диакона церковного прихода Александры Критской. В этом же году Сергей и Александра обвенчались. Обоюдным решением молодых было определено – служить святой Церкви. Рукоположение во диаконы произошло в соборе Святой Троицы города Твери. Десять лет служил диаконом в Лихославле. Диакон Сергий Митропольский служил в условиях постоянных гонений, злобы, арестов священнослужителей. В 1930 году невинно подвергают аресту настоятеля церкви. Вместо него рукополагают во священники диакона Сергия Митропольского и назначают настоятелем прихода. «Вам предстоит нелегкое начало в новом качестве. Власти готовят очередные нападки на церковь, – сказал Тверской Владыка. – Держитесь. Уповайте на Бога». Тем временем, власти готовили к закрытию церковь в Лихославле. Для этого им надо было избавиться от ее настоятеля. Нет священника – нет проблем. Ему стали угрожать [в записках], угрожали и семье, чтобы они добровольно отказались служить в церкви. С одной из записок, подброшенной в почтовый ящик дома, отец Сергий поехал в Тверь. В епархии с пониманием отнеслись к создавшемуся положению в приходе. Но помочь ничем не могли. Епархиальное священство находилось не в лучшем положении. Таких записок у каждого в кармане была целая коллекция, их просто не показывали близким. Уже были арестованы десятки священнослужителей. Ржев длительное время оставался без благочинного. Простаивал храм иконы Казанской Божией Матери.

В 1930 году отец Сергий прибыл в Ржев. Жил в церковном доме, спустя время сюда же перевез семью. На первых порах взаимоотношения благочинного с местными властями Ржева складывались неплохо. В горсовете уполномоченный по делам религии оказался земляком батюшки. Он даже разрешил возобновить службы в ранее закрытых храмах в сельской местности. Через два года благочинный Ржева и Ржевского округа, настоятель Казанского храма был пожалован чином митрофорного протоиерея. Препятствия начались, когда арестовали его земляка. В 1932 году начались массовые поиски тех, кто «мешал» социалистическому строительству. В списках этих «пособников» значилась и церковь. Запретили колокольный звон. С церквей Ржева сняли колокола, в закрытых храмах устроили склады, конторы, клубы. Многие сподвижники протоиерея Сергия находились в лагерях. Для отца Сергия наступило время особых испытаний. В кабинетах Ржевских чиновников слушать его отказывались, ссылаясь на занятость. А он хотел упредить события. Группы активистов-богоборцев изымали ценную церковную утварь из храмов, не стесняясь, лезли в алтарь. Оказывавших неповиновение тут же арестовывали, уводили, не позволяя зайти домой. Никто из служителей церкви, уходя утром из дома, не был уверен в том, что вновь вернется. Благочинный Ржева делал все возможное, чтобы избежать конфронтации с властями. Несмотря на то, что только за посещение церкви и присутствие на богослужении в то время можно было лишиться работы или угодить в ссылку, храм Казанской Божией Матери не вмещал всех желающих. В одном из документов НКВД было сказано: «Наши наблюдения фиксируют заметный рост преданности церкви, выражающийся в увеличении количества исповедующихся». Сыщики, стукачи не уставали писать на отца Сергия, он находился под постоянной угрозой ареста. По сути все церкви города Ржева были разграблены и закрыты, а батюшки «почивали» на лагерных нарах. Внучка отца Сергия ржевитянка Любовь Левчук рассказала: «Когда местные власти стали грабить храмы, дедушка взял самые ценные иконы и унес домой. По информации доносчика в его доме провели обыск. Когда стало ясно, что их все равно найдут, дедушка спросил: «Чего ищете?» Они сказали: «Иконы». «Эти?» – показывая на угол, спросил он. «Да». За то, что дедушка хотел спасти иконы от разграбления, его арестовали». Но не за укрытие церковных ценностей арестовали протоиерея Сергия Митропольского, – то был лишь повод. Ему предъявили обвинение по 58 статье, пунктам 10 и 11, то есть за антисоветскую агитацию и за попытку подрыва экономики советской власти.

В совокупности совершенных «преступлений» 22 июля 1934 года тройкой НКВД он был осужден к 10 годам ссылки в исправительно-трудовой лагерь Хабаровского края. Кто не знает, что это такое?! Здесь две трети от общего числа заключенных составляли священнослужители и другие члены церковного притча, за Веру осужденные. Остальные – отъявленные бандиты, ворюги, устанавливавшие свои «порядки», отлынивавшие от работы, обиравшие прибывающих в лагерь новичков, неофициально управлявшие лагерем и теми, кто по должности обязан был управлять. Грязные переполненные бараки. Вшивость. Летом потливое удушье, зимой холод, сырость. Господь хранил отца Сергия. Он не роптал на неудобства. С молитвословом не расставался и в лагере. Все смиренно переносил, чем Господь его испытывал. Отца Сергия больше волновало то, как власти обошлись с семьей «врага народа». В Ржеве осталась больная матушка с детьми. В 1936 году с долготерпимой болью отец Сергий пережил известие о безвременной кончине матушки Александры. Он мог только молиться, чтобы Господь взял ее в Свои обители. А еще отец Сергий молился за все лагерное начальство. Однажды, при очередном обыске в бараках конвоиры под его матрасом обнаружили поминальную записку. Представили ее начальству и там, где было написано «о здравии», обнаружили не только свои имена, но и членов своих семей. После этого еще больше зауважали «попа» и даже тайно приглашали в свои дома крестить детей. Когда отец Сергий отбыл половину лагерного срока, он подал ходатайство о сокращении времени отбывания наказания. В открытом судебном заседании было принято решение о его досрочном освобождении. В жизни нет ничего случайного. Так просто и мудро Господь устраивает подвижнический путь избранных Своих. В 1939 году, освободившись из мест лишения свободы, отец Сергий прибыл в г. Тихорецк Краснодарского края, где жила его дочь Раиса. Со справкой об освобождении явился к Тихорецкому благочинному. «Есть место сторожа», – сказал он. «Мне все равно кем, лишь бы рядом с Богом быть», – ответил отец Сергий согласием. Ночью он дежурил, а потом оставался на службу. Пел на клиросе, был чтецом, вскоре заменил псаломщика. И только в 1942 году был восстановлен в священстве и направлен настоятелем прихода в станице Степная Краснодарского края. Это было время скорби. Шла война. Уже присылали похоронки. Люди искали утешения. Присланный солидный священник с отросшей пышной, но теперь уже белоснежной бородой, и словно припорошенными снегом волосами был радушно принят казаками, которые по возрасту не были призваны на фронт. Отца Сергия даже по внешнему виду признали своим, хотя казацкой крови в их роду не было. Во время воскресной литургии в храме негде было встать: люди приходили из соседних станиц. Души их потянулись к Божьему человеку. Казаки – верующий народ. Они приходили к отцу Сергию за советом, женщины с похоронками – за утешением. Исповедовались. Никто не уходил от духовника, не получив напутственного слова и благословения.

Пять лет отец Сергий духовно окормлял верующих казаков в станице Степная. Здесь пришло к нему непреклонное намерение посвятить себя монашеской жизни. 19 марта 1946 года за вечерним богослужением в Свято-Георгиевском храме города Краснодара протоиерей Сергий Митропольский принял монашеский постриг с именем Софроний (по словам С. Г. Игнатьева, имя было дано в честь Святителя Софрония, епископа Иркутского). На затвор в монастыре его не благословили – не хватало священнослужителей.

Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. произошло изменение государственной политики в отношении Церкви, началось восстановление церковной жизни. В 1943 году стали открывать храмы, жаль, что в Ржеве, кроме старообрядческой церкви, открывать было нечего…

В 1947 году иеромонах Софроний был направлен служить в храме города Красная Поляна Ростовской области. Было намерение выучиться в Духовной академии, но послевоенные времена не позволяли, надо было восстанавливать приходы. Учитывая организаторские способности иеромонаха Софрония, его перемещали то в одно место, то в другое. Так что духовную премудрость постигал он не в келиях монастырей, а в ходе послевоенного восстановления храмов.

С 1950 по 1952 гг. отец Софроний – благочинный в городе Томске. Пройдя лагеря, он пришел к пониманию, что спасение возможно в любых условиях – будь то лагерь, мирская круговерть или монастырь. Все зависит от человека, каков он? Это верно, как и то, что грех не ищет себе удобных мест, он находит нас везде, в любых местах и условиях. А борьба с ним та же – молитвенная. За веру надо бороться. Недолгую паузу от репрессий надо было использовать – успеть открыть хотя бы часть неразрушенных храмов. Восстановить епархиальные кафедры и организовать их работу. Этим как раз в Томске и занимался иеромонах Софроний.

С апреля по май 1952 года он служит в Кемеровской области, в г. Сталинске (Новокузнецке), а в начале июня 1952 года совет по делам религий при Алтайском крайисполкоме регистрирует иеромонаха Софрония настоятелем Кафедрального Покровского собора города Барнаула. Но при первой же встрече и представлении в этой должности викарию, епископу Новосибирскому и Бийскому Никандру, штатная должность отца Софрония тут же меняется. Епископ в беседе сказал: «Мне вас Господь послал. Человек вы организованный, за плечами немалый опыт ладить с властью. Вам под силу работа миссионерская…» У отца Сергия правило: от того, что Бог посылает, не отказываться. В одном из фондов Государственного архива Алтайского края в информации о регистрации духовенства значится: «16 июня 1952 года Алтайским крайисполкомом зарегистрирован Митропольский Сергей Иванович (Софроний) в качестве настоятеля Покровского Православного Кафедрального собора и благочинного церквей Алтайского края с правом богослужения в названном соборе и совершения церковных треб на дому верующих по приглашению». Аналогичная регистрация подтверждает ту же должность от 3 ноября 1954 года, но уже не иеромонаха, а игумена Софрония. В этот монашеский чин он был возведен митрополитом Новосибирским и Барнаульским Варфоломеем (Городцевым) (на фото слева).

Игумен Софроний продолжил работу по восстановлению и благоустройству территории главного храма Алтайского края. По благословению митрополита Варфоломея он приобретает два дома (в июне 1953 г. – авт.) для нужд церковного притча. Выезжает в города и села края, чтобы осмотреть церкви, которые можно было бы восстановить. Встречается с верующими, беседует по вопросам открытия приходов во временно приспособленных помещениях. Совершает службы в Покровском храме.

К сентябрю 1954 года штат Покровского собора был укомплектован священнослужителями полностью. Вскоре благочинный просит митрополита Варфоломея освободить его от должности в благочинном округе Алтайского края и получает отказ. Он вновь пишет Владыке обоснованное прошение: по мнению игумена Софрония, во вверенном ему благочинном округе он сделал все, что мог, да и возраст уже напоминает о том, что надо задуматься о молитвенных трудах для святой веры и для спасения души. 19 мая 1955 года игумен Софроний был освобожден от должности и снят с регистрации благочинного церквей Алтайского края. Ему на смену пришел один из тех, кого игумен Софроний просил отозвать из состава Покровского клира – священник Николай Сысоев. Но Господь устроит так, что через несколько месяцев митрополит Варфоломей снимет его с этой должности и упросит игумена Софрония вновь занять место настоятеля Покровского собора. В конце 1956 игумен Софроний был возведен в сан архимандрита.

Рассказ псаломщицы Покровского собора Людмилы Львовны Ошурковой: «Отец Софроний был справедливым человеком, о чем можно судить по оставшемуся в памяти тех, кто его знал, поступку – очень сложному, требующему большой человечности… Диаволу всегда тошно от доброго дела, а потому обострил он отношения настоятеля с одним из священников: вроде и не ссорились они, но было им тяжело вместе. Неизвестно, кто тогда был прав, а кто виноват – Господь рассудит. Отец Софроний принял решение расстаться с братом во Христе. Но как? Он сказал тому священнику: «Трудно нам быть вместе, вижу, что тесно нам в алтаре, а посему я уеду отсюда. У тебя дети, а я уже один. Оставайся с Богом и прости меня, Христа ради…»

Так архимандрит Софроний оказался в 1956 году сначала в Анжеро-Судженске Кемеровской области. По данным сайта Троицкого храма г. Томска архимандрит Софроний служил в Анжеро-Судженске с 01.07.1957 по 31.12.1959 гг., а затем вышел за штат, что подтверждают сведения из архива Кемеровского епархиального управления (Ф 1. Оп. 3. Д. 2. Л. 12).

Любовь Михайловна Левчук – внучка архимандрита Софрония: «Моего дедушку монаха Софрония я видела только один раз. О своем приезде он сообщил маме (Раиса Сергеевна Митропольская – дочь о. Софрония) заранее. Это была поздняя осень 1960 года. На улице было уже темно. Нас, детей, перед сном кормили кашей. И вдруг кто-то постучал в окно. Мама открыла дверь… Слышу радостный возглас, общее волнение в доме. И вот передо мной стоит высокий, стройный человек с большой пушистой бородой. Одет во всем черном. Мгновенно подхватил меня на руки, счастливый и радостный подбросил меня над головой. Мама, конечно, рассказывала нам о дедушке, но что он будет такой большой и с такой бородой, для меня было полной неожиданностью. В Ржеве он был проездом из Ленинграда, после посещения мощей святого Иоанна Кронштадского. Дедушка не остался ночевать в семье и уехал в ту же ночь, чтобы не навлечь лишения на маму. Это были хрущевские времена, и мама потерпела притеснения за то, что отец ее был священником. Ей пришлось уйти с работы из детского сада. Она приезжала на похороны дедушки в Барнаул летом 1969 года. Мама рассказывала, что дедушка носил на спине вериги. Это были небольшие деревянные дощечки, связанные между собой».

В последующие годы архимандрит Софроний служил в г. Томске. Там он духовно окормлял братию мужского монастыря и верующих Томской области. В Томске полюбили приезжего духовника. Архимандрит Софроний молился о чадах своих и радовался, когда они обретали семейное счастье. Однажды обратилась к старцу Софронию супружеская пара, у которой много лет не было детей. По его молитвам у отчаявшихся супругов один за другим родились сыновья и дочь. Одному из них по просьбе родителей стал крестным отцом сам архимандрит Софроний. В 1967 году его здоровье ухудшилось. Он попросил свою духовную дочь Александру Ивановну Новоселову, приехавшую из Барнаула на Рождество того же года в Томск, подыскать для него домик в Барнауле, куда бы он смог вернуться.

Сергей Гаврилович Игнатьев – зять А. И. Новоселовой, рассказывал: «Дом мы подыскали. Купили. До приезда отца Софрония я побелил в доме и покрасил. Келия получилась уютная и теплая. В апреле того же года отец Софроний вышел за штат, и Александра Ивановна Новоселова поехала в Томск, чтобы привезти его. Архимандрит Софроний жил в домике по соседству с нами – Никитина 192-б. Ходила за ним тетя Маруся Лукъянчук, его духовная дочь, приехавшая из Томска. А потом отец Софроний благословил нас купить дом рядом с ним. Так мы стали соседями отца Софрония. Многие прихожане Покровской церкви посещали его на дому. Он принимал всех. Мы часто бывали у него, любил он угощать чайком…»

В январе 1968 года, за год до кончины старца, архиепископ Новосибирский и Барнаульский Павел (Голышев) возвращает заштатного архимандрита Софрония в распоряжение настоятеля Покровского собора в качестве священнослужителя. Старец воспрянул духом. И хотя болезни постоянно напоминали о себе, он при помощи чад добирался до собора, чтобы принять участие в богослужении. В праздничные дни прихожан было столько, что собор не мог вместить всех желающих. Все стремились получить благословение у старца Софрония. По окончании службы он принимал нуждающихся в его советах и наставлениях. Истинный старец, претерпевший в этом мире гонения, лагеря, унижения был примером и образцом для опекаемых им чад, среди которых были и священнослужители Барнаульской епархии.

Людмила Львовна Ошуркова: «Помню, на вынос Плащаницы в Страстную Пятницу архимандрит Софроний шел первой парой с отцом Николаем Юдиным, тоже заштатным священником, – оба высокие, стройные, с одинаковыми длинными седыми волосами и великолепными бородами… Так было приятно смотреть на них, на их благолепие! Отец Софроний прожил долгую, хорошую жизнь и был в храме Божием до конца своих дней».

Многие предлагали свои услуги поухаживать за больным архимандритом, Господь благословил на эти труды Александру Ивановну Новоселову и ее зятя Сергея Гавриловича Игнатьева – духовных чад отца Софрония. Они ухаживали за больным старцем попеременно. Ежедневно из Покровского собора приходили священники – причастить его.

Вспоминают Александра Ивановна Новоселова и Сергей Гаврилович Игнатьев: «Архимандрит Софроний, будучи за штатом по старости, ходил пешком от дома до собора. В праздники или во время болезни одного из священников он совершал службы в соборе. Какой же он был счастливый в эти дни! Ведь это была заветная цель его жизни – служить и молиться в алтаре церкви. Большой и сильный молитвенник был архимандрит Софроний. Его молитвами исцелился художник из Томска Александр. На больно стегала, но он все выдержал и болезнь переносил мужественно. В том последнем его году лето выдалось жаркое. «В комнате, где лежал отец Софроний, окна были открыты, – вспоминал Сергей Гаврилович, – и он иногда через окно звал меня: «Сережа, поверни меня…» И я залазил к нему в окно, чтобы помочь. До последней минуты жизни архимандрит был в здравом сознании, а губы непрерывно произносили слова молитвы. С ней он и отошел ко Господу».

3 июля 1969 года отец Софроний отошел в жизнь вечную, ему было 84 года. Люди выстаивали в очереди, чтобы проститься с любимым батюшкой, многие годы окормлявшем верующих Алтайской земли. Отпевали архимандрита Софрония в Покровском соборе, заупокойную службу совершил архиепископ Новосибирский и Барнаульский Павел (Голышев). Упокоился отец Софроний на Власихинском кладбище.

Сергей Гаврилович Игнатьев рассказал: «После смерти келейницы отца Софрония Марии Лукъянчук в 1999 году, мне остались от него две божественные картины, написанные художником из Томска Александром, исцелившимся по молитвам старца. На одной из них изображена святая Мария Магдалина у ног Спасителя, а на другой – Господь идет по пшеничному полю со Своими учениками. У архимандрита Софрония был посох, которым он очень дорожил. Это была одна из его церковных наград. Незадолго до своей кончины Мария Лукъянчук передала посох через меня настоятелю Покровского собора протоиерею Николаю Войтовичу».

Первая настоятельница Знаменского женского монастыря в г. Барнауле – схимонахиня Евлогия, духовная дочь архимандрита Софрония, описала чудесные явления, последовавшие после упокоения архимандрита. В 1987 году он явился во сне и велел раздать свои иконы верующим. Матушка сообщила об этом в епархию. Иконы раздали. Одна из них – икона Спасителя – досталась матушке Евлогии. Когда все иконы были розданы, отец Софроний вновь явился во сне. На этот раз очень довольный, что исполнили его просьбу, сказал: «Хорошо, хорошо сделали…».

Доставшаяся схимонахине Евлогии икона Спасителя сейчас находится в Москве у Татьяны и Тамары – племянниц матушки. В одном из писем схимонахини Евлогии было написано: «Строгий и всеми почитаемый архимандрит отец Софроний. Вечная память тебе. Молись за нас, меньших чад твоих».

 

 

ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ЧЕВАЛКОВ

 

Прот. Михаил Чевалков

Первый православный миссионер из алтайцев. По этническому происхождению телеут, из рода Мундус.  Сначала семья его отца жила около р. Бачат, затем откочевали в местность Кара-су (сейчас это с. Карасук), неподалеку от г. Бийска. Здесь в 1817 г. и родился будущий миссионер Михаил Василь¬евич Чевалков.  Когда Михаилу (от роду он был на¬зван Киприан; вообще наречение русским именем было распространено у некрещеных алтайцев, живших по соседству с русскими) было 7 лет, его отец с семьей перекочевал к р. Улалу. Здесь к этому времени жили уже рус¬ские семьи. С одной из таких семей еще юный Михаил очень тесно общал¬ся, особенной с русским мальчишкой Яковом, который, как позже вспоми¬нал Михаил Васильевич, оказал огромное влияние на его мировоззрение. Семья Чевалковых еще некоторое время кочевала по территории Притомья и Северного Алтая, в конце концов так и оставшись в Улале, где судьба и свела его с архимандритом Макарием (Глухаревым). Семья Чевалковых приняла крещение. Отец стал носить имя Василий, будущего миссионера нарекли именем Михаил, а его жену — Александрой. Будучи покорен лич¬ностью Макария, М.В. Чевалков многие дни проводил с миссионером. «Пришел я к о. Макарию. У него застал я двух человек, из которых одного звали Иосифом, а другого Павлом. Они переводили на татарский язык жизнь Иосифа. Я сидел и слушал, как они переводили. Они не знали, как перевести слово «ибо», и обратились ко мне за объяснением. И когда я ска¬зал им требуемое слово, о. Макарий сказал: теперь мы чаще приходи ко мне в свободные дни; мы двое будем переводить жизнь Иосифа. Это хорошо будет и для тебя, потому что ты будешь узнавать Св. Писание. Когда жизнь Иосифа была кончена, о. Макарий дал мне образ св. Митрофана и сказал: “Ты теперь у меня толмачом при переводе слова Божия”. С этого времени я был 5 лет толмачом у о. Макария».  Следует сказать, что большую часть своего времени о. Михаил отдавал именно переводам. Известно, что им даже был составлен перевод Евангелия от Матфея.

М.В. Чевалков стал еще и первым алтайским писателем. В пробуждении этого дара сам Михаил Васильевич отдавал должное своему «крестному отцу» на литературном поприще В.В. Радлову.  М.В. Че¬валков пишет произведение под названием «Житие Чевалкова» («Чдбдлкдптунг jypyMy»), в котором в форме письма излагает свою жизнь. Позднее это произведение было опубликовано В.В. Радловым в «Образцах народной литературы тюркских племен». А через 13 лет оно выйдет в жур¬нале «Православный Благовестник» в расширенном варианте и под назва¬нием «Памятное завещание».

Спустя некоторое время Михаил Васильевич Чевалков был информан¬том еще одного великого этнографа и путешественника Григория Николае¬вича Потанина. Их сотрудничество состоялось в 1879 г. Во время поездки Потанина по Алтаю Чевалков был ему переводчиком и источником знаний по культуре народов Алтая (в IV выпуске «Очерков Северо-Западной Мон¬голии» Г. Н. Потанин ссылается на сведения, предоставленные М. В. Чевалковым, более 40 раз!).

Служению миссии Михаил Чевалков отдавался полностью. В этой связи красноречивым примером может служить тот факт, что в его доме поначалу располагалось Улалинское Центральное миссионерское училище.  В 1869 г. Михаил Васильевич Чевалков был награжден медалью Св. Анны с надписью «за усердие».

Процесс христианизации Чевалков рассматривал как внутренний. Зачас¬тую на станицах его «Памятного завещания» видно, как разделяются его взгляды надвое в диалогах с местным, родным для него населением. Взра¬щенный на христианской морали, он, конечно же, отдавал ей предпочтение в щепетильных моментах своей деятельности. Понимая суть внутреннего мира алтайцев, он всегда или почти всегда мог убедить их в необходимости принятия новой веры.

Влияние, которое оказал М. В. Чевалков на алтайских миссионеров, сложно переоценить. Во-первых, учеником о. Михаила был о. Василий Вербицкий, чей авторитет в тюркологии и этнографии Алтая и по сей день непререкаем. Во-вторых, среди учеников о. Михаила был и о. Макарий Невский, который не только возглавлял АДМ, но и с 1912 по 1917 гг. был митрополитом московским и коломенским.  Михаил Васильевич Чевалков поистине может считаться одним из отцов миссио¬нерства на Алтае.

Скончался Михаил Васильевич Чевалков 23 августа 1901 г.  Похоронен в с. Онгудай РА2.

В 1960-е гг. могила о. Михаила была сравнена с землей под предлогом строительства мемориального комплекса красноармейцам, погибшим в годы Гражданской войны. Реальные шаги по поиску места упокоения великого сына алтайского народа удалось предпринять в конце 1990-х годов: настоятель прихода в Онгудае отец Андрей Ушаков, расспросив старожилов, сделал вывод, что протоиерей Михаил был похоронен за алтарем местной церкви. Там был поставлен крест.

Полученные от жителей Огундая сведения были подтверждены архивными данными, согласно которым, на территории старого храма должны находиться могилы протоиерея Михаила Чевалкова и иеромонаха Платона.

В 2002 году во время специально организованной экспедиции эта территория была расчищена от накопившегося за десятки лет мусора, а затем прошли изыскания на местности: к востоку от алтаря церкви после снятия дерна удалось найти следы двух захоронений, датируемых началом прошлого века, – останки миссионера, писателя, просветителя алтайского народа лежат непотревоженными в родной земле, в местах, где он столько потрудился, приводя соплеменников ко Христу.

 

 

ПРОТОИЕРЕЙ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ ВЕРБИЦКИЙ

 

Прот. Василий Вербицкий

Отец Василий родился в семье дьячка в Нижегородской губернии. После получения духовного образования в Нижегородской духовной семинарии и ряда лет учительства в нескольких селах родной губернии Василий Вербицкий решает перебраться в Сибирь к своему двоюродному брату и тогдашнему главе АДМ Стефану Васильевичу Ландышеву. Уже в 12 января 1853 г. состоялся его перевод на службу в АДМ (В.И. Вербицкому тогда было только 26 лет!).  Местом первоначального пребывания о. Василия на Алтае стал основной стан Миссии — Улала. Именно в Улале он освоил несколько алтайских наречий, а также быт, обычаи, нравы и религиозные воззрения алтайцев. Такие знания о. Василий во многом перенял от своего наставника алтайского просветителя М.В. Чевалкова. В 1854 г. В.И. Вербицкий возглавил Майминский инородческий приход с церковью во имя Сошествия Святого Духа.  За «ревностное выполнение своих обязанностей» в 1855 г. ему была объявлена благодарность.  В 1857 г. он открывает в своем приходе училище для мальчиков и девочек. С 1858 г. деятельность Василия Вербицкого начинается на территории Кузнецкого уезда (сначала в казачьей станице Калтан, а затем в Кузедеевском улусе), в той его части, которую именовали «чернью» — горной тайгой — и которую сейчас принято называть Горной Шорией. До него поездки в Кузнецкую тайгу к шорцам и в степь к бачатским телеутам были крайне редкими и непродолжительными. Сам же о. Василий свои поездки по отдаленным уголкам Шории начал только в 1862 г., при этом большую финансовую помощь ему оказывала графиня Мария Адлерберг, на деньги которой ему удалось организовать несколько станов миссии.

В 1876 г. он был возведен в сан протоирея (указ Святейшего Синода № 870 от 21 марта 1876 г.). В марте 1882 г. заслуги о. Василия были отмечены орденом св. Анны 2-й степени, а за усердное служение с 1885 г. священником Майминского инородческого прихода в апреле 1886 г. он был награжден орденом св. равноап. кн. Владимира 4-й степени.

В 1884 г. он стал помощником начальника Алтайской и Киргизской Миссии Томской епархии, а также старшим миссионером Улалинского отделения. Начиная с 1886 г. Василий Иванович Вербицкий, будучи членом цензурной комиссии при АДМ, принимает активное участие в издании литературы на алтайском языке. Будучи прекрасным знатоком алтайского языка, он еще в 1869 г. издает «Краткую грамматику алтайского языка» (Казань, 1869). Помимо этого, в российскую алтаистику и тюркологию В.И. Вербицкий вошел как первый исследователь культуры и быта алтайцев и автор многочисленных статей и книг «Алтайцы» и «Алтайские инородцы».

За выдающийся вклад в науку Василий Иванович Вербицкий был избран действительным членом Императорского Русского общества акклиматизации животных и растений, членом-сотрудником Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского географического общества и действительным членом Томского статистического комитета.

Алтай и его «инородческое царство» стало второй родиной Вербицкого. Алтайские аборигены в некотором смысле боялись его и уважали, за внимание, которое им оказывал этот «абыс», а также за знание их родного языка. Для о. Василия жесткой цели христианизации не стояло. Он пытался выйти на уровень понимания культуры, изменить ее изнутри, что получалось у него блестяще. Это видно в том числе и по отношению к нему «инородцев». Так, в 1892 г. мрасскому миссионеру о. Сергию (Постникову) направлялось официальное письмо от начальника АДМ о. Владимира, который просил сообщать всевозможные сведения о природе и населении Алтая, а также собирать вещи, «которые могут составлять коллекцию музея, имеющегося <…> при Бийском Архиепископском Доме».  Заслуга такого интереса (уже научного) принадлежит именно о. Василию!

12 октября 1890 г. протоирея Василия Ивановича Вербицкого не стало. Его тело было похоронено в улусе Улала — историческом центре АДМ, а ныне столице Республике Алтай — городе Горно-Алтайск, однако могила выдающегося миссионера потомкам осталась неизвестной. Наследие о. Василия долгое время оставалось бесхозным, его многочисленные рукописи хранились в улусе Кузедеево, а в 1913 г. были перевезены в г. Бийск, для архива АДМ.

 

 

 

 

ПРОТОИЕРЕЙ АНЕМПОДИСТ АНТОНОВИЧ ЗАВАДОВСКИЙ

 

4 июля 2013 г. впервые за 80 с лишним лет была совершена заупокойная лития на могиле протоиерея Анемподиста Завадовского, похороненного в июне 1932 года на Барнаульском городском кладбище (ул. Чернышевского, 288). Мало найдется лиц, помнящих это имя. А ведь протоиерей Анемподист Завадовский был одним из известнейших священников не только Барнаула, но и всей Томской епархии.

Родился он в 1843 году в семье священника Антония Васильевича Завадовского. Образование Анемподист Антонович получил в Томской духовной семинарии (1860 – 1866 гг.). Курс окончил со степенью студента и поступил на службу в Алтайскую духовную миссию (АДМ) сотрудником миссионера Чемальского стана в походную церковь во имя Святителя Николая. В это время начальником АДМ был архимандрит Владимир Петров, помощником начальника – протоиерей Стефан Ландышев. Через год, в 1868 году, Анемподист был рукоположен во священника и направлен в село Риддерский Рудник в Успенскую церковь Бийского округа.

Кроме службы в церкви, был законоучителем при Риддерской горнозаводской школе. Уже 30 апреля 1870 г. отец Анемподист был утвержден Преосвященнейшим Платоном, епископом Томским и Семипалатинским, в должности сотрудника Томского епархиального попечительства. В 1872 г. за «заботливость о благолепии храма Божия» получено Архипастырское благословение от Его Преосвященства с внесением в послужной список. В 1873 г. награждается набедренником «за усердную и полезную службу и очень хорошее поведение». А в 1876 году за особое усердие к увеличению сумм Епархиального попечительства о бедных духовного звания объявлено ему Архипастырское благословение.

Через девять лет «усердной и полезной службы» в селе Ридерский Рудник в 1877 г. отца Анемподиста переводят в Барнаул в духовное училище (БДУ) преподавателем русского и церковнославянского языка. В августе этого же года Министерство внутренних дел (МВД) Барнаульского отделения попечительного общества о тюрьмах обращается к отцу Анемподисту с просьбой принять обязанности священника при тюремном замке «с посещением арестантов для пастырских назиданий». Надо сказать, что служба при тюремной церкви была не так проста, как кажется. Церковь была призвана исполнять миссию по исправлению преступников. Святейший Синод требовал от священников «беседовать с христианской любовью, простотой и снисхождением и тщательно остерегаться, чтобы не говорить уничижительно и оскорбительно; низко преступление, а человек достоин сострадания».

Помимо проповеди и духовно-нравственных бесед, священник обязательно посещал камеры и беседовал с заключенными наедине в целях их духовно-нравственного исправления.

Через два месяца, в октябре 1877 года, о. Анемподист был приглашен педагогическим советом Барнаульской женской прогимназии (впоследствии гимназии) преподавателем Закона Божия. Думается, что о. Анемподист преподавал свои предметы умело и с любовью и, несомненно, обладал даром проповеди. В 1878 г. учитель, священник Анемподист Завадовский был удостоен за службу по епархиальному ведомству благословения Святейшего Синода. Перечислим его дальнейшие пастырские послушания.

С 7 февраля по 1 мая 1879 г. – временно исполнял по постановлению правления БДУ с утверждением Его Преосвященства должность помощника смотрителя в сем училище.

14 апреля 1879 г. определен настоятелем Александро-Невской тюремной церкви г. Барнаула.

17 мая 1879 г. определен благочинным трех градо-Барнаульских бесприходных церквей благочиния №17.

22 марта 1882 г. за заслуги по епархиальному ведомству награжден бархатною фиолетовою скуфьею.

10 сентября 1884 г. определен членом правления БДУ от учителей.

22 января 1885 г. определен благочинным остальных четырех градо-Барнаульских церквей и пятого собора, а с 11 марта сверх того еще одной сельской церкви (с. Касмолинское, Введенская церковь).

С 10 февраля 1885 г. состоит директором Барнаульского отделения общества попечения о тюрьмах (1910 г.).

11 марта 1886 г. переведен к барнаульскому Петропавловскому собору на священническое место.

25 марта 1886 г. уволен от духовно-училищной службы и соединенных с нею должностей.

25 марта 1886 г. за заслуги по епархиальному ведомству награждается бархатною фиолетовою камилавкою.

21 августа 1886 г. согласно избранию духовенства, состоял членом правления БДУ два трехлетия.

30 декабря 1889 г. за значительный сбор денежных пожертвований в пользу беспомощных лиц духовного звания по благотворительному листу объявлено ему Архипастырское благословение.

1 апреля 1890 г. за заслуги по духовному ведомству награжден золотым наперсным крестом.

20 февраля 1892 г. за 12-летнюю службу в должности благочинного Всемилостивейше сопричислен к Императорскому ордену Святой Анны III степени.

27 февраля 1892 г. определен настоятелем барнаульского Петропавловского кафедрального собора.

6 мая 1892 г. введен в сан протоиерея к тому же собору.

С 1888 по 1892 гг. состоял духовником учеников БДУ.

5 февраля 1893 г. за 5-летнее усердное прохождение должности духовника при названном училище преподано ему Архипастырское благословение.

С 1896 г. состоял председателем Барнаульского отделения епархиального училищного Совета, а с 1899 г. – членом правления БДУ от духовенства.

26 февраля 1896 г. награжден серебряной медалью в память незабвенного Царя Миротворца Александра III.

30 апреля 1897 г. за труды по всеобщей народной переписи награжден темно-бронзовою медалью и имеет орденский знак в память 100-годового юбилея Мариинских детских приютов ведомства Императрицы Марии.

6 мая 1898 г. за заслуги по Духовному ведомству Всемилостивейшее сопричислен к Императорскому ордену Святой Анны II степени.

20 февраля 1902 г. за безмездные и полезные труды по благоустройству церковных школ в должности председателя отделения получил из сумм Святейшего Синода единовременное вознаграждение в количестве 150 рублей.

Эти данные взяты из формулярного списка о службе законоучителя Барнаульской женской гимназии протоиерея Анемподиста Антоновича Завадовского, составленного 1 сентября 1903 года. В краевом архиве сохранилась клировая ведомость по Петропавловскому собору за 1910 год и часть грамот и свидетельств его священнического и просветительского труда. Откуда узнаем, что отец Анемподист много лет состоял действительным членом Православного Миссионерского общества, ежегодно вносил в пользу Миссионерского общества 3 рубля. Сохранились два свидетельства за 1895, 1897 гг., подписанные Макарием, епископом Томским, который и был председателем этого комитета.

24 февраля 1900 г. протоиерей Анемподист Антонович Завадовский был избран членом-сотрудником Императорского православного Палестинского Общества г. Санкт-Петербурга.

5 мая 1904 г. награжден за усердную службу по ведомству народного просвещения орденом Св. равноапостольного князя Владимира четвертой степени. Царский указ подписан в Санкт-Петербурге 20.07.1904 года.

С 1895 по 1904 гг. протоиерей Анемподист состоял председателем братства Св. Димитрия Ростовского.

Из сохранившегося свидетельства читаем: «С соизволения Августейшей Покровительницы Российского общества Красного Креста Государыни Императрицы Марии Федоровны, по постановлению Главного Управления Общества марта 6 1908 года, предоставлено право ношения Высочайше установленного 24 июня 1899 года знака Красного Креста члену Барнаульского местного Управления Красного Креста о. протоиерею Анемподисту Завадовскому. Санкт-Петербург. Апреля 26 дня 1908 года».

16 июля 1908 года о. Анемподист пишет прошение в педагогический совет Барнаульской женской гимназии о его увольнении, просьбу его удовлетворяют. Прослужил он в гимназии 31 год.

И вновь, 6 мая 1909 года от Святейшего правительствующего Всероссийского Синода «преподает ему протоиерею Барнаульского Петро-Павловского собора Анемподисту Завадовскому благословление за отлично-усердную службу», подписано Первенствующим членом Святейшего Синода митрополитом Антонием Санкт-Петербургским.

В клировой ведомости за 1910 год есть еще не отмеченные ранее даты его служения. С 1885 года был председателем Барнаульского кладбищенского попечительства. С 1892 года – заведующим соборной церковно-приходской школой. Из сохранившегося удостоверения читаем: «Настоящее удостоверение выдано Барнаульским Уездным отделением Томского Епархиального училищного совета с приложением казенной печати заведующему Барнаульской Петро-Павловской церковно-приходской школы протоиерею Анемподисту Завадовскому в том, что он имеет право на ношение на груди Высочайше учрежденной в 29 день мая 1909 года в память исполнившагося 13 июня 1909 года двадцатипятилетия со времени восстановления в Бозе почивающим Государем Императором Александром III церковной школы, серебряной медали на двойной Владимирской и Александровской ленте» июля 13 дня 1910 года.

Несомненно, что отец Анемподист пользовался большим авторитетом, уважением и любовью среди горожан. Об этом можно судить из письма послушницы барнаульского Богородице-Казанского женского монастыря Пелагеи Прокуроровой: «Высокочтимый о. Протоиерей! За 18 лет Вашего попечения о Барнаульском Богородице-Казанском монастыре, как благочинного, благотворительно отозвавшись на деятельность сего последняго, оно в особенности мне лично принесло громадную пользу в области знания счетоводного монастырского дела, а с тем вместе показывало и наши хозяйственные стороны вообще. В качестве сестры-письмоводительницы в течение 12 лет я непрерывно пользовалась Вашим руководительством во всех возложенных на меня обязанностях и всегда и во всем я получала указания и разъяснения. В Вас я видела своего учителя и руководителя и теперь, когда монастырь наш отчислен в другое благочиние, я позволю себе думать, что и впредь буду пользоваться тем добрым отношением, советом и руководительством, каким я пользовалась до сего времени. За все вышесказанное, я приношу Вам, Ваше Высокоблагословение, мою искреннюю глубочайшую благодарность». И приписка: «О. Протоиерей! Вот папка для бумаг, не откажитесь принять от меня это скромное приношение в знак глубокой благодарности от Вашей ученицы. Г. Барнаул, 1912 года марта 21 дня».

Следующее сохранившееся свидетельство гласит: «На основании Высочайшего повеления, последовавшего в 21 день февраля 1913 года, выдано сие свидетельство протоиерею Петро-Павловского собора г. Барнаула Анемподисту Антоновичу Завадовскому, что ему, Завадовскому, предоставлено право ношения на груди Высочайше учрежденного юбилейного креста в память 300-летия Царствования Дома Романовых». Г. Томск, 9 декабря дня 1913 г.

6 мая 1914 г. отец Анемподист получит грамоту от Святейшего Синода с благословением его иконою Всемилостивого Спаса. Подписана грамота митрополитом Владимиром Санкт-Петербургским. И последняя сохранившаяся грамота о награде: Императорское Российское пожарное общество, состоящее под августейшим председательством Е.И.В. Великой княгини Марии Павловны – «Дан члену – жертвователю Барнаульского пожарного общества о. Анемподисту Завадовскому на основании §10 Высочайше утвержденного устава, в удостоверение награждения серебряным наградным знаком Общества, последовавшего 22 июля 1916 г.». Подписано 22.07.1916 г. Уже Петроград.

Многие года верной службы о. Анемподиста на ниве Христовой рядом с ним была его верный друг и помощница, любимая супруга матушка Анна Стефановна. Вместе они вырастили и воспитали четверых детей. Первенец Николай родился 21 апреля 1869 г. Стал врачом. Во время русско-японской войны служил в госпитале, где и нашел супругу, медицинскую сестру Елизавету Васильевну Вольхину. Долгие годы врачевал в Барнаульском реальном училище. Вместе с отцом участвовал и в общественной жизни города. Был действительным членом Благотворительного общества, образованного 16 декабря 1890 г. Много лет был гласным Барнаульской городской Думы. Сыновья о. Анемподиста Иннокентий (1873 г.р.) и Василий (1878 г.р.) стали священниками. О. Иннокентий в 1910 г. служил в Бийском Троицком соборе, а о. Василий служил в с. Анисимовском в церкви Пророка Илии. В справочнике по Томской епархии целая большая династия Завадовских-священнослужителей, ведь сам Анемподист Антонович родился в семье, где было десять сыновей, и только один из них не стал клириком Церкви.

Впоследствии сыновья батюшки служили в Барнауле. Дочь Мария родилась 7 июня 1879 г., крестили ее в Покровской церкви г. Барнаула 18 июня, по этой записи и удалось найти имя ее матушки, супруги о. Анемподиста. Мария закончила Томское епархиальное женское училище. Сохранился похвальный лист, выданный ученице 6 класса Завадовской Марии «за отличные успехи в науках и поведение», г. Томск, 6 июня 1897 г. Мария Анемподистовна выйдет замуж за чиновника переселенческого управления г. Барнаула – Николаева. В 1892 г. о. Анемподиста и матушку Анну постигнет горе – умрет их маленький пятилетний сын Владимир от воспаления легких.

В 1894 г. скончается родной брат о. Анемподиста Василий Антонович Завадовский – псаломщик Димитриевской церкви. Видимо после смерти младшего сына матушка Анна заболела и где-то в конце столетия скончалась. В 1903 г. в послужном списке о. Анемподиста стоит, что он вдов. Перенес он смерть и своего старшего сына врача Николая Анемподистовича, скончавшегося в 49 лет 1 мая 1917 г. Все они похоронены на Иоанно-Предтеченском кладбище. Сохранился дом Николая Анемподистовича, Красноармейский, 18. А чуть выше по Красноармейскому был дом, где жила дочь Мария Анемподистовна. Семью врача Николая Анемподистовича просто выгнали из дома, а дом, где жила Мария, сделали коммунальным, куда будет приходить ночью тайком о. Анемподист, чтобы поесть или помыться. Сохранилась фотография 1914 г.: молебен на Соборной площади (ныне пл. Свободы) перед отправлением воинов на фронт. И прекрасно виден дом, который принадлежал причту Петропавловского собора, где в квартире № 1 жил протоиерей Анемподист. Дом был национализирован, а жильцов также выгнали (дом снесли в августе 2013 г.).

О. Анемподист до конца своих дней был верен Русской Православной Церкви. Когда в 1923 г. Петропавловский собор перешел в ведение общины и епархии обновленцев, о. Анемподист стал служить в Покровском храме, в кафедральном соборе епархии староцерковников. В сохранившемся протоколе № 19 заседания Президиума Барнаульского епархиального совета староцерковников 15 августа 1927 г. принимает участие благочинный града барнаульских церквей протоиерей Анемподист Завадовский (ему уже 84 года).

Нет, о. Анемподиста не арестовали, слишком велик был его авторитет. Люди помнили его заслуги, уважали и любили его. По запросу в архив Управления ЗАГС Алтайского края удалось установить дату смерти о. Анемподиста – 17 июня 1932 г. Скончался он «от упадка сердечной деятельности». Жил он на ул. Партизанской, 157. Было ему на то время 89 лет. О кончине о. Анемподиста заявила Татьяна Завадовская.

P.S. О месте захоронения о. Анемподиста рассказала его правнучка, внучка Николая Анемподистовича Евгения Васильевна Анциферова. Родилась она в Барнауле в 1934 г., закончила 8 женскую среднюю школу, пошла по стопам своего известного врача – деда Николая Анемподистича Завадовского, поступила в Новосибирский мединститут. Когда открыли медицинский в Барнауле, перевелась на родину. По окончании института много лет работала в первой городской поликлинике, которая была прикреплена к первой городской больнице. Сохранила документы и фотографии Николая Анемподистовича и создала небольшую родословную Завадовских. О. Анемподиста хоронила жена Николая Анемподистовича Елизавета Васильевна Завадовская, рядом с батюшкой похоронена его внучка – дочь Николая Вера Николаевна Завадовская. Рядом могила Вольхиной Клавдии Семеновны – матери жены Николая Анемподистовича. Все они в одной ограде, обозначены маленькими крестиками, окрашенными голубой краской.

4 июля 2013 г. заупокойную литию совершили иерей Владимир Матусов и Владислав Лапердин…

Протоиерей Анемподист Завадовский – выдающийся пастырь Божий, верой и правдой прослуживший на ниве Христовой 63 года, не изменивший Христу во время гонений, достоин нашей памяти. Могила его должна стать тем местом, где будет совершаться молитва обо всех забытых клириках нашей епархии.

 

 

ИЕРОСХИМОНАХ ДИМИТРИЙ

 

День памяти: 17 марта (4 марта по ст.ст.)

Иеромонах Дометиан, в схиме Димитрий, родился около 1821 года, в селе Юрьевском, Карачевского уезда, Орловской губернии. Отец его был крестьянином гг. Цуриковых, Филимон Коновалов. Во св. Крещении будущий миссионер наречен Димитрием. В школах Димитрий Коновалов нигде не учился, но с детства был обучен чтению и письму. Воспитанный в бедной, но благочестивой семье, Димитрий с раннего возраста почувствовал влечение к иноческой жизни, и в январе месяце 1847 года, 26 лет от роду, отпущенный на волю своими помещиками, поступил в число послушников Болховскаго Троицкаго монастыря, Орловской епархии. В то время настоятелем этой обители был знаменитый основатель и первый начальник Алтайской духовной миссии, архимандрит Макарий (Глухарев), по слабости здоровья оставивший в 1844 году миссионерское служение на Алтае. Молодой послушник Димитрий Коновалов поступил келейником к о. архимандриту Макарию. Здесь-то под руководством приснопамятного миссионера и подвижника благочестия, положил начало всех монашеских подвигов и готовился к самоотверженному миссионерскому служению молодой Коновалов. Здесь он был свидетелем той неусыпной просветительной деятельности о. Макария, которую последний с Алтайских гор и их насельников перенес в Болхов на русских православных христиан, оказавшихся немного лучше алтайцев в отношении религиозно-нравственного своего развития и просвещения. Келейники о. Макария были целые дни заняты или какою-нибудь работою, или чтением, или обучением приходивших в монастырь учиться мирских людей. Часто в глубокую ночь будил архимандрит своих келейников и заставлял читать полунощницу или акафист, приучая их чрез это к молитвенному подвигу, столь необходимому и обязательному для иноков. По свойству своего темперамента и вследствие болезненного состояния, о. Макарий бывал иногда раздражителен, вспыльчив и предавался гневу. Тогда доставалось от него келейникам: нашумит, нагремит, поставит на поклоны, оскорбит иногда и очень резким словом, но потом, успокоившись, непременно просит у обиженного прощения, кланяется ему в ноги, старается обласкать его, утешить его, награждая часто подарками, состоящими обыкновенно из книжки, платочка или четок.

В такой-то строгой и истинно евангельской школе первоапостола алтайцев почти полтора года воспитывался будущий алтайский миссионер, иеромонах Дометиан. Под влиянием о. Макария созрела в сердце послушника Димитрия и решимость посвятить себя миссионерскому служению в далекой Сибири. Обладая даром прозорливости, о. Макарий сам указал своему келейнику Димитрию ожидавшее его миссионерское поприще; сам благословил и отправил его в Алтайскую миссию, снабдив всем нужным на дорогу. Прибыв в Сибирь, послушник Димитрий Коновалов, указом Томской Духовной Консистории, 28 сентября 1849 г., определен на службу в Алтайскую Духовную Миссию, начальником которой в то время состоял присный ученик и воспитанник о. Макария, молодой еще тогда протоиерей Стефан Васильевич Ландышев. По распоряжению о. протоиерея, послушник Димитрий назначен был церковнослужителем в Урсульский стан миссии и помогал миссионеру при обращении алтайцев, как то: в обучении и крещении новообращенных, в служении больным и в других миссионерских делах. Такое служение он нес двенадцать лет, и в течение этого времени пострижен сперва в рясофор (1854 г.) и потом в мантию, в Крестовой церкви Томского архиерейского дома (6 января 1858 г.), с наречением имени Дометиан.

Служение послушника миссии не ограничивается, как в монастырях, участием в церковном богослужении и некоторыми физическими трудами. Тем более это служение не похоже на служение причетника при обыкновенной приходской церкви. Миссионерский послушник, кроме причетнических при церкви обязанностей, исполняет должность катехизатора при обучении приступающих к святому крещению язычников. Добрый по духу монах-отец Дометиан, с помощью благодати Божией, достигает этих целей в полной степени. Другой важной и трудной обязанностью послушника миссии является служение больным, которых всегда много среди нечистоплотных и, по убожеству своих жилищ и одежды, легко подвергающихся вредному действию стихий инородцев. Миссионер на Алтае является как бы доктором, а послушник его – фельдшером, причем, конечно, вся черная и. трудная работа по врачебной части, т.е. уход за больными, падает на послушника, которому приходиться следить за правильным приемом лекарств, подавать эти лекарства, наблюдать за диетой больного, обмывать и перевязывать его, часто, отвратительные, смердящие раны, и просиживать ночи у трудно больных в удушливом, зловонном воздухе юрты или избушки. Умерших нередко приходится обмывать и опрятывать, и в гроб полагать тому же послушнику. Отец Дометиан с терпением и христианской любовью служил больным, забывая собственный покой и все опасности заразы в эпидемических и других заразительных болезнях. Он и впоследствии, будучи иеромонахом, не оставлял служения больным, хотя тогда уже и имел возможность заменить себя послушниками и причетниками. Как послушнику, отцу Дометиану доводилось исполнять обязанность слуги у миссионеров не только монашествующих, но и семейных. Смиренный труженик и это послушание, для иных в его положении кажущееся неудобным и унизительным, нес безропотно.

В августе месяце 1861 года о. Дометиан рукоположен в сан иеромонаха, и с этого времени вступил на поприще самостоятельной миссионерской деятельности, в качестве заведующего отдельным миссионерским станом. Почти все многолетнее служение его в этом звании протекло при Кебезенском стане миссии, в одном из самых глухих, но живописнейших уголков гористого и лесистого Алтая. Разнообразны и многотрудны подвиги служения христианского миссионера среди полудиких народов. Кроме прямых обязанностей священнослужителя и проповедника Евангельского учения, каждый миссионер в районе своей деятельности несет труды и врача, и учителя в школе, и руководителя новокрещеных в устройстве оседлого их быта, и наконец, нечто в роде земского или сельского начальника. Во всем этом ревностно потрудился и Дометиан. В течение своего миссионерского служения в сане иеромонаха, т.е. с 1861 по 1883 год, он крестил 418 идолопоклонников. О. Дометиан, хотя и не получил там школьного образования и учился по-старинному, однако был старательным учителем, и много грамотных мальчиков и девочек вышло из его школы. Впоследствии, когда в каждой школе завелись особые учителя, о. Дометиан следил за их занятиями с детьми, а в школе своего местопребывания был законоучителем. В инородческих селениях Алтайской миссии, как и в русских, есть сельские и волостные начальники. Но с разбирательством своих домашних, семейных дел, с разными жалобами новокрещеные предпочитают обращаться к миссионеру, зная, что он рассудит дело всегда по правде, – тогда как их сельские судьи не чужды лицеприятия и лихоимства. Поэтому-то миссионеру и приходится исполнять обязанности, принадлежащие мирской власти. Редкий день не являются к нему с жалобами то мужья на жен, то жены на мужей, то родители на непокорных детей, то соседи и в особенности соседки друга на друга. Иногда жалобы бывают и серьезные, а чаще всего пустые. Но все эти жалобы надо разбирать, по возможности умиротворить ссорящихся, вразумить виноватых, успокоить обиженных. Нужно великое терпение в подобных отношениях с полудикими народами, – и о. Дометиан обладал таким терпением в высшей степени: он был кроток, невозмутим, любвеобилен и всегда старался помирить враждующих. Когда же достигал согласия, то вел их в церковь, молился там вместе с ними и, как бы пред лицом Божиим, заставлял их, взаимным между собою лобызанием и обещанием забыть прошлое, помириться, а потом сам следил за исполнением обещанного ими. Приходилось о. Дометиану и наказывать своих духовных детей. Например, в пределах миссии запрещено кому-либо держать питейные заведения, но некоторые новокрещеные ухитрялись доставать из русских селений водку, и у них происходило тогда сильное пьянство, остановить которое можно только принятием самых энергичных мер со стороны миссионера. В таких случаях о. Дометиан, узнавши о происходящем в том или другом доме пьянстве, лично являлся туда в сопровождении сельского старосты, отбирал водку, выливал ее на землю, а виновных в пьянстве сажал на ночь или на день, в виде ареста, в пустой амбар. Когда же проспятся нарушители христианского благочиния, то добрый старец выпускал их из-под ареста, сделав им надлежащее духовное внушение. Но подобные случаи повторялись при о. Дометиане редко, ибо новокрещенные, несмотря его кротость и незлобие, боялись его, а боялись потому, что любили и уважали его. Все новокрещенные инородцы на Алтае, с принятием христианства обыкновенно оставляют кочевой образ жизни, и, при пособии миссии, в ее селениях устраивают себе избушки и обзаводятся хозяйством наподобие русских поселян. Миссионеру в таких случаях приходится учить этих новоселов оседлому образу жизни и русским обычаям. О. Дометиан нередко сам работал топором при постройке для новокрещенных избы, сам помогал им класть в доме печи и т.п. Как любитель пчеловодства и сам имевший небольшую, но хорошую пасеку, старец научил пчеловодству многих новообращенных.

За ходом домашнего хозяйства у своих новокрещенных прихожан о. Дометиан следил бдительно, сам наблюдал за приготовлением пищи, уходом за скотом, за чистотою и опрятностью в одежде, в жилищах, – для чего приходилось ему часто обходить избы новокрещенных. Все это – домашняя деятельность миссионера. Но есть у него и другая, еще более трудная деятельность, – это разъезды и путешествия по Алтаю с проповедью Евангелия и для крещения новообращенных в христианство. Весь почти Алтай для поездок затруднителен до крайности. Бывший начальник Алтайской миссии, преосвященный епископ Владимир, говаривал: «пока миссионер нужен и полезен для своего дела, Господь сохраняет его жизнь во всяких опасностях». Подвергся таким опасностям и о. Дометиан. Не раз бывал он под конем, падавшим на бегу; нередко падал с горы в переверт, вместе с конями и повозкой; обрывался в реку вместе с конем и телегой с крутого косогора; много раз тонул при переправах в брод через довольно глубокие и весьма быстрые горные реки; несколько раз был в страшной опасности погибнуть под удушающим ураганом и т.д. Но Господь его видимо хранил.

При всей многотрудной, полной заботы и разнообразных попечений, миссионерской службы, старец Дометиан всегда строго держался правил и уставов иноческих, насколько можно было это совместить с условиями миссионерского и приходского служения среди мира и мирян.

Досуги свои о. Дометиан посвящал чтению. Кроме духовных журналов и книг, он много читал и светских, и в особенности любил чтение историческое, почему несколько лет сряду выписывал на свои средства журнал «Русскую Старину». – Так мирно и ревностно трудился о. Дометиан в Алтайской миссии 37 лет, в том числе в сане иеромонаха 24 года, и в 1885 году, по болезненному состоянию, выбыл за штат, с пенсией по 300 рублей в год. В 1886 году о. Дометиан, вместе с преосвященным Владимиром, переведенным на Ставропольскую кафедру, уехал в г. Ставрополь на Кавказе, где и прожил, в архиерейском доме, под отеческим попечением Владыки, до начала 1887 года, собираясь, поправившись силами, отправиться на поклонение гробу Господню в Иерусалим. Но и ему, как и блаженному его учителю, о. архимандриту Макарию, тоже стремившемуся к Иерусалиму земному, не суждено было достигнуть этой заветной цели желаний: Господь призвал его в Иерусалим небесный. Блаженной кончины удостоил Бог многоболезненного и много потрудившегося старца. Вот как описывал дни последнего жития на земле о. Дометиана преосвященный Владимир в письме из Ставрополя: «Болезнь смертная отца Дометана, предсмертный крест Господом крестоносцем на него возложенный, был рак в желудке, а потом в груди. Начало болезни глухо сказывалось еще на Алтае, но в настоящем году болезнь получила скорейший ход… Для лучшего ухода и воздуха я поместил его в свою гостиницу, оказавшуюся для сей цели самою удобною. У старца по нескольку раз каждый час возобновлялись мучительные припадки в груди. «Не преречет, не возопиет», – и на нем оправдалось. Только и знаку было, что все лицо его от боли сморщится, да руку прижимает к больному месту. Согласно моему предложению и его желанию, с 3-го на 4-ое марта (1887 г.), мы облекли его в великий ангельский образ (схиму), с наречением, по его желанию, первым христианским его именем Димитрий. Аналав пришлось возложить на него тот, который прислан был в местную женскую обитель в дар Нижегородским схимоепископом Иоанном (Иеремиею преосвященным). Итак, вот единому от алтайцев Господь привел приять на себя облачение схимническое с блаженных плеч и груди преосвященного Иеремии, который так любил Алтай и который так молился об Алтае. Под 16-ое вечером схимник Димитрий был слаб. Я хотел было пригласить на бдение очередное около него братий архиерейского дома, но он не захотел затруднять никого: «если я умру ночью, утром узнаете», – сказал старец. 16 и 17-го утихла его болезнь, по выражению доктора потерялась чувствительность. Старец наш признал себя «совершенно здоровым», выражал желание: «встать бы теперь, походить бы, да вот сил нет, слабость, удивительная-де этакая слабость». Но слабость эта доходила до обморока и прекращения дыхания… Я счел нужным уже прочесть отходную, но он опять потом отходил. 17-го в половине 12 часа ночи стороживший около него мой келейный пришел ко мне с заявлением, что, должно быть, о. Димитрий умирает. Я пришел к нему, прочитал (оставленную прежде) последнюю молитву отходной; глаза его были мертвенные, но сознание полное; по прочтении молитвы, я сел около него и прочел сперва канон Божией Матери («многими содержим»), потом начал было читать стихи пред акафистным каноном Христу Спасителю. Старец пожелал, чтобы его повернул с левого бока на правый; это было как раз в полночь. Я помог своему келейнику сделать это и сказал, чтобы он о перемене какой мне тотчас сказал. Не прошло полчаса,– келейный приходит и говорит: «должно быть отец Димитрий скончался». Прихожу: душа, настрадавшаяся оставила уже многоболезненное тело; должно быть, вслед за поворотом на другой бок, чрез самое короткое время, скончался. Келейник говорит, что отец Димитрий только один раз охнул… В ту же ночь, при полной братии архиерейского дома, облачили покойнаго в схиму и пр., и положили на смертный одр. Завтра (19-го) утром положим останки отца Димитрия в гроб и отнесем в храм: там постоит до вечера, иные желают поклониться над покойным схимником. Место покоя (согласно его желанию) саду нашем, как раз против восточной стороны алтаря нишей домовой церкви Крестовоздвиженской, между двумя братиями, раньше здесь положенными: как будто нарочно место здесь оставлено». Скончался старец на 67 году от роду. По получении на Алтае известия о кончине иеросхимонаха Димитрия отцы алтайские, согласно давно заведенному у них правилу, совершили по усопшем брате сорокадневное литургийное поминовение, записав, конечно, в синодики свои имя его на ряду с прочими благовестниками алтайскими для всегдашнего поминовения.

 

 

 

 

 

 

ИЕРОМОНАХ ДАВИД (ГРУШИН)

 

иером. Давид (Грушин)

Дни памяти: 20 ноября (7 ноября по ст.ст.)

Грушин Дмитрий Григорьевич родился под Рязанью в 1887 году. В детстве учиться почти не пришлось – надо было помогать отцу кормить семейство, поэтому Дмитрий закончил четыре класса начальной школы. К 1910 году отец умер, а домочадцы, надо полагать, худо-бедно встали на ноги. Это позволило Дмитрию приблизиться к давней заветной мечте: он отправляется на Валаам, в знаменитый Спасо-Преображенский монастырь. Тут он буквально напросился в послушники.

Однако в 1914 году его призвали на военную службу, и до 1917 года Дмитрий служил рядовым 13-го Сибирского полка. Во время военных действий под Ригой получил тяжелое ранение, последствия которого сказывались до конца жизни. После госпиталя Дмитрий вернулся долечиваться на родину, в семью брата. Здесь он был мобилизован в Красную Армию, в рядах которой ему пришлось участвовать в боях под Полоцком, и вместе с остатками батальона он сдался в плен после окружения польской армией. После нового пребывания в госпитале получил работу в г. Вильно (Литва, тогда на территории Польши) при продовольственном складе польской армии. В октябре 1922 года поступил послушником в виленский Свято-Духов мужской монастырь. 23 мая 1923 года послушник Димитрий Грушин был пострижен епископом Луцким Алексием (Громадским), временно управляющим Виленской епархией, в монашество с именем Давида, а 1 февраля 1924 года – рукоположен во иеродиакона архиепископом Виленским Феодосием (Феодосиевым). 14 октября 1938 года о. Давид был рукоположен во иеромонаха. Следующие десять лет, проведенные отцом Давидом в стенах обители, трудно назвать спокойными: вхождение Литвы в состав СССР, война.

В июле 1948-го архиепископ Корнилий назначает Давида настоятелем Никольской церкви в местечке Ужпаляй. Парадокс в том, что к этому времени храм был закрыт и превращен в зернохранилище. После войны в Литве под разными предлогами было закрыто 16 православных церквей. Ужпаляйская Никольская – одна из них.

Вероятно, владыка Корнилий видел в отце Давиде того человека, кто способен вернуть храм. И не ошибся. Усилиями настоятеля и прихожан в нем возобновились богослужения. Это произошло 22 декабря 1948 года.

Из книги Г. П. Шлевиса «Православные храмы Литвы»: «От использования церкви в качестве зернохранилища остались вопиющие следы: все стекла в рамах были выбиты, клиросы разбросаны, хранившееся на полу зерно смешалось со стеклом. Создавалось впечатление, что те, кто приспособил храм под хозяйственные нужды, понесли больше убытков, чем получили пользы от так называемого «хранения» зерна. Старейшая в Ужпаляй прихожанка Анна Палубинскене вспоминает, как ей, тогда подростку, приходилось вместе с другими детьми очищать церковный пол от многослойной плесени и скоблить его до ссадин на пальцах».

Но недолго настоятельствовал отец Давид в Ужпаляй. 26 августа 1949 года он был арестован. Как шутили в те времена, был бы человек, а статья найдется. Нашлась она и для иеромонаха Давида — 58-10 ч.2 УК СССР: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений».

Простые люди в литовской глубинке оказались между двух огней. С одной стороны, «лесные братья», с другой, советские активисты, проводившие коллективизацию сельского хозяйства.

Лучше всего о жизни и деятельности настоятеля расскажут материалы дела (орфография, пунктуация и стилистика документов сохранена).

15 апреля 1949 года утром я подошел к попу Грушину у церкви и попросил его не делать религиозных обрядов над убитым бандитами младшим лейтенантом милиции Орловым Петром. Поп наотрез отказался послушаться, ссылаясь на просьбу отца убитого Орлова похоронить его по церковному. Я стал ему объяснять, что погибших работников милиции мы будем хоронить с воинскими почестями. На что Грушин ответил: «Вы что, хотите его похоронить, как собаку?».

Свидетель Баярунас на очной ставке с обвиняемым иером. Давидом 6 октября 1949 года показал, что при его разговоре о вступлении в колхоз с Сорокиной, иером. Грушин вмешался и заявил: «В настоящее время люди живут и имеют хлеб, а Вы хотите, чтобы люди в Литве голодали, ходили с торбами, как ходят колхозники из России. Они опухают от голода … Я жил в городе Вильнюсе и там часто видел приезжих из России колхозников с торбами (с мешками) за хлебом».

Свидетель Сорокина на очной ставке с свидетелем Сагадинасом 18 сентября 1949 года сказала: «Баярунас обратился к священнику об агитации о вступлении крестьян в колхозы, но священник отказался. Далее у них шел разговор о положении в России, как других священников награждают Орденами Союза ССР за их хорошую работу в пользу Советской власти».

Грушин отрицает, что допускал антисоветские высказывания, направленные против колхозного строительства в Лит. ССР. Изобличается показаниями свидетелей Баярунаса, Прокапавичуса, Сагадинаса и очными ставками с Баярунасом и Прокапавичусом в том, что Грушин в их присутствии проводил антисоветскую агитацию, направленную против колхозного строительства в Лит. ССР.

Из обвинительного заключения: «Учитывая, что по характеру совершенного преступления Грушин является особо опасным, его после осуждения направить для отбывания срока наказания в особую тюрьму».

В описи имущества, на которое был наложен арест, значится: одна деревянная кровать, одни ватные брюки, один старый подрясник, мешок пшеницы (50 кг) и одно железное ведро.

Этой тюрьмой для отца Давида стал лагерь Чистюньлаг в Алтайском крае, где он и умер 20 ноября 1950 года в возрасте 63 лет, так и не оправившись до конца от тяжелых ранений.

В мае 1989 года иеромонах Давид был реабилитирован.

 

 

 

 

 

 

СВЯЩЕННИК ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ ФАВСТРИЦКИЙ И ЕГО ДЕТИ

 

День памяти: 21 июня

 

Самым старшим в большой и дружной семье Алексея Игнатьевича и Любови Семеновны Фавстрицких был сын Петр, родившийся в 1875 году. Он помогал родителям по дому, нянчил младших братьев и сестер, привык нести ответственность за всю семью и быть всем примером. Он успешно окончил Симбирскую Духовную семинарию, служил псаломщиком, а в январе 1894 года женился по любви на Марии Ивановне Акуловой из обедневшей дворянской семьи. Маша очень рано осиротела, воспитывали ее две набожные и благочестивые тетушки. Жили они на одной улице с семьей Ульяновых – Ильей Николаевичем и Марией Александровной, дружили семьями, ходили друг к другу в гости на чай; поблизости жила и семья Фавстрицких. Мария Ивановна рассказывала дочерям, как восемнадцатилетний Володя Ульянов приглашал ее на бал в гимназию, как они сфотографировались на этом балу… Но Маша, хохотушка и заводила, отдала свое сердце высокому, статному, голубоглазому и серьезному Петру Фавстрицкому.

Вскоре после свадьбы Мария Ивановна и Петр Алексеевич переехали в Сибирь, которая в ту пору активно осваивалась. В Алтайском крае нужны были молодые и сильные священники, с духовным образованием, любящие Бога и людей, не боящиеся трудностей. Уже 5 августа 1894 года Петра Алексеевича определили псаломщиком в только что образованный приход № 560, а в 1895 году рукоположили во священника.

Молодая семья жила дружно, счастливо. Матушка Мария пела на клиросе, хорошо знала службу и была первой помощницей отцу Петру. В 1895 году у них родился сын Александр, в 1899 – дочь Любовь, в 1900 – Дмитрий, в 1901 – Алексей, затем Зинаида, Мария, Серафим. Все сыновья пошли по стопам отца: поступили в Томское Духовное училище. Старший, Александр, закончил семинарию в 1914 году, был рукоположен и сразу же направлен полковым священником на фронт – началась Первая мировая война. И почти сразу от него перестали приходить письма. Отец Петр долго искал сына, обращался во многие инстанции. Наконец от Святейшего Синода был получен ответ о том, что иерей Александр Петрович Фавстрицкий пропал без вести. Гибель старшего сына была первым ударом. Но даже на фоне потрясений мировой войны и двух революций невозможно было представить глубины бедствий, надвигавшихся на семью священника и на всю православную Россию.

В 1919 году отец Петр служил в селе Лутниковом Тальменского района Алтайского края. Дмитрий и Алексей уже окончили Томское Духовное училище, были псаломщиками; старшая дочь Люба училась в Новосибирском университете, готовилась стать учительницей и приезжала домой на летние каникулы. Батюшка очень любил Любу и мечтал, что у нее будет блестящее будущее ученого-математика.

Шла Гражданская война. 21 июня 1919 года на утреннюю службу с отцом Петром пошла одна Люба, а матушка Мария с младшими детьми из-за плохого самочувствия остались дома. Когда Литургия уже заканчивалась, в храм ворвался отряд красноармейцев с ружьями и плетками в руках. Отец Петр продолжал спокойно вести службу, и это вывело командира из себя. Священника сбили с ног, выволокли на улицу, стали избивать плетьми, так что один глаз вытек. Но отец Петр не просил пощады и только твердил: «Я за Господа Иисуса Христа!»

Красноармейцы застрелили отца Петра на берегу реки Алей и, бросив там тело, пришли к матушке Марии: «Иди, забери его»! Но матушку успели предупредить, что на берегу в кустах ее ждут, чтобы тоже расстрелять; она никуда не пошла, а ночью староста церкви и псаломщик по ее просьбе унесли с берега тело отца Петра и тайно похоронили на кладбище. Утром красноармейцы пришли к семье с обыском, выгнали матушку с детьми в сарай, отобрали все имущество, оставив их без каких-либо средств к существованию.

Старшая дочь Люба, на чьих глазах был замучен и убит отец, от ужаса и горя лишилась рассудка – постоянно кричала и не могла остановиться, и вскоре, в начале сентября 1919 года, умерла. Ей было всего двадцать лет.

Похоронив дочь рядом с отцом Петром, матушка Мария с детьми переехала к ставшему старшим в семье сыну Дмитрию Петровичу Фавстрицкому в село Веселоярск Рубцовского района. Девятнадцатилетний юноша стал главой большой семьи. Матушке Марии было в то время 46 лет, Зинаиде – 11, Марии – 6, Серафиму – 5 лет.

Смерть старшего брата и отца сильно повлияла на характер Дмитрия. Он был очень молчалив, все чувства держал в себе.

В 1922 году Димитрия приняли на должность псаломщика Петропавловской церкви в селе Верх-Камышенка (Барнаульская епархия). Здесь он женился на девушке из крепкой крестьянской семьи, Таисии Степановне. В 1926 году Димитрий был рукоположен во священника и определен на один из свободных приходов.

Семья сильно бедствовала. На иждивении батюшки находились семь человек (мать, жена, две сестры, брат и двое собственных сыновей). Дважды отца Димитрия переводили на новый приход. Наконец, в последнем из них, в Никольской церкви в зажиточном казачьем селе Осколково, семью батюшки встретили радушно, помогли устроиться, купить лошадь, корову. Казалось бы, конец бедствиям… Но почти сразу же, 3 февраля 1930 года, отца Димитрия, главу и единственного кормильца огромного семейства, арестовали по доносу. По тому же делу проходили еще пятеро жителей села, среди них староста церкви и псаломщик. В деле читаем: «Обвиняются в том, что во время проводимых мероприятий Сов. власти и партии на селе при коллективизации и посевной компании наименованная группа лиц вели систематически злостную контрреволюционную агитацию, направленную к срыву коллективизации и террористических актов над общественно-советскими работниками и актива села… Священник Фавстрицкий ворвался в сельсовет и в присутствии крестьян начал кричать: “Мужиков силой заставляют вступать в коммуну, они плачут да идут, Советская власть никуда не годится…”»

Отец Димитрий Фавстрицкий был осужден особой тройкой при ППОГПУ по Сибирскому краю 6 мая 1930 года по ст. 19–58–8 УК «Проведение контрреволюционной агитации» и приговорен к десяти годам лишения свободы. После Новосибирской тюрьмы он был направлен на строительство Беломорканала.

Марию Ивановну с младшими детьми – Марией и Серафимом взял к себе средний сын, священник Алексий Петрович Фавстрицкий. В 1936 году отца Димитрия досрочно освободили по состоянию здоровья: он получил тяжелое заболевание легких. Обе семьи бедствовали, работа была доступна только самая черная; чтобы вновь не подвергнуться репрессиям, приходилось молчать, скрывать свои чувства. Старший сын отца Димитрия, Александр, был в 1940 году призван в армию, а в 1943 году погиб на фронте. Младшего, Алексея, забрали на фронт в 1943 году со школьной скамьи; он дошел до Берлина и уволился в запас в чине капитана в 1950 году, после чего 45 лет проработал инженером на заводе Трансмаш в Барнауле. Имеет 18 правительственных наград, бронзовую медаль ВДНХ, является ветераном труда.

Сам отец Димитрий, с уже подорванным здоровьем, в годы войны был забран на работу на рудниках, заболел астмой, у него развилась острая сердечная недостаточность. После этого он уже не мог работать, а в последние годы жизни не вставал с постели. Скончался в 1957 году и перед смертью передал жене, Таисии Степановне, свой священнический наперсный крест, который чудом Божиим смог пронести через все аресты, допросы и тюрьмы.

Алексей Петрович Фавстрицкий был на год младше Дмитрия (оба успели перед революцией закончить Томское Духовное училище), служил псаломщиком в Михаило-Архангельской церкви в селе Бабковском, а в начале 1920 года был рукоположен во священника к этой же церкви и прослужил в ней вплоть до самого ее закрытия в 1935 году. В селе, где служил отец Алексий, его любили не только православные христиане, но и коммунисты. Он никому не льстил, имел со всеми дружеские отношения. Когда вышел приказ о закрытии церкви, его зачитали в первую очередь священнику, разрешили провести последнюю службу. Все жители деревни стояли на коленях и плакали. Плакал и отец Алексий. После службы он утешил своих прихожан: «Вся власть от Бога, надо иметь смирение и молитвы не прекращать ни в коем случае. Будет молитва – будет и спасение Земле Русской!»

После закрытия церкви ему пришлось устроиться на железную дорогу бухгалтером. После возвращения брата Дмитрия из заключения отец Алексий потратил много сил и средств на его лечение, но на ноги поднял. Они молились ночью на кухне, чтобы даже дети ничего не знали.

Несмотря на уединенную и замкнутую жизнь обеих семей, в апреле 1941 года Алексея Петровича Фавстрицкого арестовали вместе с женой Агафьей по обвинению в организации террористических актов на железной дороге. Пока шло следствие, началась Великая Отечественная война. Агафью посадили на десять лет, а Алексея в 1942 году отправили на фронт в штрафбат. Он воевал под Ленинградом, охранял город во время блокады. Только в 1943 году его перевели в обычные войска.

После ареста родителей пятерых детей выгнали из дома, все имущество конфисковали. Старшие устроились работать на военный завод, от которого им выделили небольшой домик с приусадебным участком; младшего, Витю, удалось устроить в детский сад. После окончания войны Алексей Петрович вернулся было в Барнаул, но вскоре, чтобы не навлекать на детей бед своей «нечистой» анкетой, где по-прежнему стояло слово «священнослужитель», переехал под Ленинград. Здесь он работал егерем и умер в начале 1960-х годов.

 

 

СВЯЩЕННИК ВАСИЛИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ФАВСТРИЦКИЙ

 

День памяти: 17 декабря

Василий Алексеевич Фавстрицкий, четвертый ребенок в семье псаломщика Алексея Игнатьевича и Любови Степановны, родился 2 апреля 1879 года. Он был самым вдумчивым и серьезным из всех детей. Окончил гимназию в Симбирске, а затем, в 1903 году, Симбирскую Духовную семинарию. В августе 1904 года Василий Алексеевич Фавстрицкий был рукоположен во диакона, а затем во священника. В феврале 1906 года он был переведен священником в церковь святых апостолов Петра и Павла в селе Старое Ардатово Алатырского уезда Мордовии, в которой прослужил 22 года.

Село было большое, славилось зажиточными, крепкими хозяйствами. Коренные жители – мордва по-русски не говорили, ходили в национальной одежде. Среди сельчан бытовали суеверия, языческие обычаи. Народ отличался колоссальным упрямством. В такой среде отец Василий начал проповедовать слово Божие. За год батюшка в совершенстве изучил мордовский язык и уклад жизни мордвы. Он совершал службу на двух языках: церковнославянском и мордовском, а проповеди на мордовском языке приходили слушать жители из всех близлежащих деревень. Сразу по прибытии в село отец Василий открыл церковноприходскую школу, где был заведующим. Сперва отец Василий вынужден был сосредоточиться на изучении мордовского языка, переводил на него составленные уроки, а через год он начал обучать жителей села русскому языку и грамоте.

К сожалению, молодая жена отца Василия, Мария Александровна, не стала ему опорой и поддержкой в жизни: через три года после переезда, так и не выучив мордовского языка и не приняв уклада деревенской жизни, она бросила мужа и уехала в город. Больше никогда в жизни в деревню она не приезжала.

Оставшись один, отец Василий насадил вокруг дома большой сад, где проводил свободное время, ухаживая за деревьями, завел много скотины. Он был очень трудолюбив, и всякая работа ему удавалась. С его легкой руки в селе появились сады, которых до того не было, – отец Василий привозил саженцы и раздавал людям. Сельчане уже не пугались русского языка, могли толково объясняться на нем.

Усилия молодого священника были оценены: он имел церковные награды, в течение трех лет исполнял должность депутата Епархиального съезда.

Высокий, статный, отец Василий собирал целую копну кудрявых волос на затылке и завязывал их черной веревочкой. «Наш поп Васька» – называли его по-мордовски жители села. Авторитет отца Василия был непререкаем. Люди шли к нему со своими проблемами днем и ночью, и со всеми он был ласков и приветлив, никогда не оставлял решение вопросов «на потом». Спустя девяносто лет о нем все еще вспоминают с любовью. Летом он собирал сельских женщин и водил на луга, в лес, учил собирать целебные травы и ягоды, а потом делать из этих трав настойки и притирания. Для крестьянок такие уроки врачевания были настоящим праздником. Они плели венки, пели народные мордовские песни, и отец Василий пел вместе с ними.

Во время эпидемий, которые часто случались в деревне, отец Василий ходил из дома в дом, не гнушаясь самых бедных жителей, жалел их, лечил, говорил, что перед Богом все равны. Он редко выезжал из деревни, и люди так к этому привыкли, что боялись его отпускать: а вдруг с ним в дороге что-нибудь случится.

В 1915 году отец Василий привез к себе овдовевшую старенькую маму, Любовь Степановну, которой шел 74-й год. В это же время он взял в свой дом племянников – детей младшего брата, священника села Селищи, отца Сергия, – Зою, Михаила, а позже и Клавдию. Воспитанием детей занималась бабушка. Она так и не смогла выучить мордовский язык, и внуки были ее единственной отрадой. После смерти отца Сергия в 1923 году отец Василий взял на себя заботу о всей его семье.

В эти страшные времена к власти пришел «сельский актив», который в селе называли «голытьба» и «шпана». И вот жарким июльским днем 1929 года к отцу Василию пришли с обыском. Священнику связали руки и оставили на улице с охраной, чтобы не мешал. Перерыли весь дом и перекопали все возле дома. В сарае обнаружили тайник, в котором было спрятано много церковной утвари и икон. Обыск продолжался целый день, и отцу Василию в это время не давали ни пить, ни есть. Без суда и следствия батюшку со связанными руками повели в той самой одежде, в какой он был, – как потом говорили на селе, «голый, как его душа». На телеге его повезли через лес в тюрьму города Ардатова.

В тюрьме батюшке долго не давали ни воды, ни пищи. Через некоторое время отца Василия отправили в тюрьму города Саранска. Отличное знание мордовского языка, прирожденный дар общения и убеждения помогли священнику. Следователь-мордвин, чьи родители жили в соседней со Старым Ардатовым деревне и ходили слушать его проповеди, выпустил его из тюрьмы с условием, что он срочно куда-нибудь уедет. Уголовное дело, заведенное на батюшку, не закрыли, и его в любой момент могли снова арестовать.

После ареста отца Василия в его доме открыли школу, а священником в церкви стал отец Тимофей, сын батрака, прежде он прислуживал в церкви отцу Василию и знал службу. Через год и его арестовали, впоследствии он умер в тюрьме. В 1930 году на собрании сельского актива церковь было решено закрыть. Со всей деревни собрался народ, женщины плакали, многие подбегали и хватали «активистов» за ноги, когда они лезли наверх – сбрасывать колокола. Однако силы были неравны. Колокола сбросили, иконы сожгли, церковь осквернили. Сначала там организовали зерносклад, но позже вышел приказ о постройке ферм, и деревянную церковь святых апостолов Петра и Павла разобрали на бревна. Бревна, однако, «активисты» использовали для личных построек: бань, сараев, туалетов. К настоящему моменту от церкви не сохранилось ничего. Всего лишь год назад разобрали на бревна и дом отца Василия, остался только сад, наполовину вырубленный. Оставшиеся яблони до сих пор плодоносят, по-прежнему цветет акация. Действующей церкви в селе сейчас нет. Школу закрыли, но оставили один класс, где обучаются четверо детей (с 1 по 4 класс).

Оставаться в Мордовии отцу Василию было опасно, и он уехал в Алтайский край к младшему брату, священнику Ивану Алексеевичу Фавстрицкому. К Пасхе 1931 года его возвели в сан протоиерея. К тому времени приехала из Мордовии и его мать – Любовь Степановна.

В 1933 году последовал новый арест, двенадцать дней под следствием, обвинение в агитации колхозников, чтобы они не выходили на работу. За недоказанностью обвинений священника отпустили, но слежку не прекратили.

В 1934 году закрыли последний из храмов, в которых служил отец Василий, – в селе Малая Сосновка Чарышского района. Отец Василий в качестве столяра и стекольщика стал ходить из села в село, из города в город, при этом продолжая проповедовать, нести людям слово Божие. Послушать батюшку приходили запуганные советской властью люди. Отец Василий понимал, что новая власть ему этого не простит, но любовь к Богу была сильнее страха.

Племянник отца Василия, Женя, самый младший сын отца Иоанна, вспоминал, как он тайно ночами приходил к ним и беседовал с отцом до рассвета. Они говорили о России, о будущем. Женя помнит, как отец Василий, будучи у них в последний раз, говорил: «Господь Бог своих людей не бросит, не оставит. Плата от Господа будет высока». Потом он подбросил двенадцатилетнего Женю к потолку, поцеловал, а с отцом Иоанном долго стоял, обнявшись. Это была их последняя встреча на многострадальной земле.

15 ноября 1937 года отец Василий Фавстрицкий был арестован Алтайским НКВД на станции Алейская, где в церковной сторожке он проповедовал местным жителям и приехавшим колхозникам. Этим же вечером его этапировали в Барнаульскую тюрьму, которая располагалась за городом, на месте Барнаульского Богородице-Казанского женского монастыря.

Показания обвиняемого: Фавстрицкий Василий Алексеевич

17 ноября 1937 года

Вопрос: Скажите, гр-н Фавстрицкий, чем вы занимались ранее и чем занимаетесь в настоящее время, и какое имели имущество?

Ответ: С 1906 года я служил священником по 1917 год, после служил на разных должностях по 1930 год, с 1930 по 1934 год я служил обратно священником, с 1934 года и по настоящее время я работал стекольщиком и столяром, ранее я имел корову и лошадь, а с 1917 года не имею ничего, я, как прослуживший длительное время священником, имею высшее духовное образование, поэтому я имею чин протоиерея.

Вопрос: Скажите, гражданин Фавстрицкий, в каких селах и городах вы работали стекольщиком последнее время, и с кем, где и когда вы проводили беседы и на какие темы?

Ответ: Последнее время я был в селах Камышинка, М-Сосновка, Озерский совхоз, г. Барнаул и Алейск, в указанных селах я встречался часто с верующими гражданами. С последними я проводил беседы на религиозные темы, а также я объяснял, что хотя в данное время всех священников и архиереев заключили в тюрьмы, но скоро придет время, что все духовные будут освобождены и будут обратно служить в церквах… В беседах обсуждали о выборах в Верховный Совет СССР. Я объяснял, что такое тайное голосование и приводил пример, что в депутаты выдвинут т. Сталин, а может он и не пройдет в Верховный Совет, могут некоторые проголосовать против него, а также беседовали о том, что в данное время очень плохо живется людям, при царской власти жилось лучше. Я говорил, что царская власть существовала триста лет, но пришло время, власть изменилась. Так может получиться и с Советской властью. Сейчас – существует, через несколько времени может измениться».

 

26 ноября 1937 г. судебная тройка НКВД Алтайского края постановила Фавстрицкого Василия Алексеевича расстрелять, а лично принадлежащее ему имущество конфисковать.

17 декабря этого же года о. Василий был расстрелян в г. в Барнауле.

 

 

 

СВЯЩЕННИК ИОАНН АЛЕКСЕЕВИЧ ФАВСТРИЦКИЙ И ЕГО ДЕТИ

 

День памяти: 23 ноября, 11 декабря

Младший брат, Иван Алексеевич Фавстрицкий, родился 2 января 1886 года. Окончил Сызранское Духовное училище Симбирской губернии в 1904 году, тогда же, восемнадцатилетним, женился на своей ровеснице Параскеве Петровне, а через два года по приглашению старшего брата, священника Петра Алексеевича Фавстрицкого, они переехали в Сибирь, и епископ Омский и Семипалатинский Гавриил (Голосов, † 1916) взял Ивана Алексеевича на службу в Омскую епархию, где он и принял священство.

11 января 1909 года в семье родился первенец – Михаил, 21 декабря 1911 года – второй сын, Петр, названный в честь старшего брата отца Иоанна, в 1914 году – дочь Руфина, а в 1926 году – самый младший сын Женя.

«Что бы ни случилось, Фавстрицкие должны быть вместе», – часто говорил отец Иоанн; после революции он стремился перейти в Барнаульскую епархию, ближе к братьям. В конце 1926 года перевод состоялся.

В 1930 году старшие дети – Михаил, Петр и Руфина – переехали в Барнаул. Мальчики устроились работать на ТЭЦ Меланжевого комбината, а Руфина на ткацкую фабрику. Все вместе они снимали комнату в частном доме, помогали отцу деньгами, поскольку на церковь легли непомерные налоги.

В 1935 году батюшка в первый раз был заключен в тюрьму на шесть месяцев за неуплату налогов.

Отец Иоанн был опасным человеком для советской власти. Жители села шли к батюшке за разъяснениями, что же творится на «белом свете», почему бедным людям стало невозможно жить в «бедняцком» государстве. Он объяснял людям положение в стране, для чего нужны колхозы и почему камнем преткновения стала в первую очередь Церковь. Хотя в рясе стало ходить опасно, отец Иоанн никогда ее не снимал. Матушка просила его хотя бы немного подстричь волосы и бороду, но он не слушал ее, ходил с развевающейся гривой волос.

19 августа 1937 года отец Иоанн был арестован. Ни на одном из четырех допросов, согласно протоколам, он не признал себя виновным.

А всего полмесяца спустя были расстреляны старшие сыновья отца Иоанна – Михаил и Петр. Братья знали, что за ними ведется наблюдение, и вели себя очень осторожно, с отцом встречались тайно и редко. Их младший брат, Евгений Иванович, вспоминал, что Михаил и Петр приезжали домой к отцу Иоанну поздно вечером, и всю ночь они с отцом Василием и отцом Иоанном сидели без света и разговаривали. Всех беспокоило закрытие церквей, наступление безбожного времени, постоянная слежка на работе. Рано утром братья уезжали, а отец Василий оставался и целый день играл с маленьким Женей.

12 ноября 1937 года в Народный комиссариат поступил донос.

Барнаульскому НКВД ЗСК

г. Барнаул

На Меланжевом комбинате работают Фавстрицкие Михаил Иванович и Петр Иванович. Последние являются детьми Ивана Фавстрицкого, проживающего в с. М. Лог Волчихинского района в данное время нами арестованного за КР агитацию. Установлено, что в июне м-це 1937 года поп Фавстрицкий был в г. Барнауле и некоторое время проживал у них. Там же на комбинате работает гражданка Жеребцова Руфина Ивановна, также является дочерью Фавстрицкого (попа). Сообщаем для Вашего сведения.

Сержант госбезопасности.

 

Из обвинительного заключения от 16 сентября 1937 года

В июле 1937 года на колхозном собрании Фавстрицкий выступил с призывом, чтобы колхозники ходили в церковь, пытался внушить присутствующим различные религиозные предрассудки.

В марте 1937 года Фавстрицкий организовал группу активных церковников и, не спрашивая разрешения сельского совета, послал их по сбору средств на ремонт церкви и ее содержание.

В момент ареста у Фавстрицкого обнаружено: контрреволюционное воззвание с призывом ходить в церковь и клеветой на социалистическое общество.

После закрытия церкви Фавстрицкий организовал крещение детей в квартире, исключительно в антисанитарных условиях.

В декабре 1936 года, когда среди колхозников велась работа по закрытию церкви и уже основная масса согласилась на это и дала свои подписки об отказе от церкви, Фавстрицкий собрал в церковной сторожке активных церковников и предложил им ходить по населению и собирать подписи за открытие церкви.

 

Выписка из протокола п. 1/2-к заседания судебной тройки управления НКВД Алтайского края от 30 октября 1937 года

Слушали: 102. Дело п 19224 Волчихинского РО НКВД.

Фавстрицкий Иван Алексеевич, 1886 года рождения, уроженец Симбирской губернии, Сызранского уезда, с. Кивать, поп, осужденный.

Обвиняется в проведении активной к-р повстанческой деятельности.

Постановили: Фавстрицкого Ивана Алексеевича расстрелять.

Лично принадлежащее ему имущество конфисковать.

 

Выписка из акта решения Судебной тройки УНКВД по Алткраю от 30 октября 1937 года, протокол п 1/2-к о расстреле Фавстрицкого Ивана Алексеевича

Приведено в исполнение 22 ноября 1937 года в г. Рубцовске. Сведения о месте захоронения отсутствуют.

По данному делу Фавстрицкий И. А. реабилитирован по заключению прокуратуры Алтайского края от 5 октября 1989 года.

 

Оба брата были арестованы 13 ноября 1937 года и проходили по одному делу и вместе были расстреляны. Михаилу было 28 лет, Петру через неделю должно было исполниться 26.

Итак, отец Иоанн Фавстрицкий был расстрелян 23 ноября 1937 года, его сыновья Михаил и Петр – 11 декабря 1937 года, его брат протоиерей Василий Фавстрицкий – 17 декабря того же года. Отец Василий и его племянники сидели в одной тюрьме в Барнауле, которая была расположена в стенах бывшего женского монастыря. Возможно, на следствиях они виделись друг с другом и понимали, что выбраться отсюда невозможно. Михаила и Петра расстреляли через неделю после протоиерея Василия.

 

Обвиняются:

Фавстрицкий Михаил Иванович, 1909 г. р., ур. гор. Омска, сын попа, русский, б/партийный, грамотный, женат. До момента ареста работал слесарем ТЭЦ Меланжевого комбината в том, что:

1. Являлся участником контрреволюционной эсеровско-монархической повстанческой организации.
2. Будучи завербован в данную организацию руководителем к-р диверсионной ячейки на ТЭЦ Кашинцевым, по заданию последнего подготовлял диверсионный акт на ТЭЦ с целью ее уничтожения.
3. Лично сам завербовал в данную организацию своего брата Фавстрицкого Петра.

Фавстрицкий Петр Иванович, 1911 г. р., ур. Алтайского края, Тальменский район, с. Выползово, сын попа, русский, б/партийный, грамотный, семейный. До момента ареста работал машинистом ТЭЦ Меланжевого комбината в том, что:

1. Являлся участником к-р эсеровско-монархической повстанческой организации.
2. Будучи завербован в данную организацию в конце 1936 г. своим братом Фавстрицким Михаилом, совместно с которым подготовлял совершение диверсионного акта на ТЭЦ, путем взрыва котлов или турбин».

 

 

ИГУМЕНЬЯ МАРИАМНА (ФРОЛОВА)

 

В 1893 г. Евдокия Ивановна Судовская, совладелица Иткульского винокуренного завода «Платонов и Судовская» обратилась за благословением и помощью к епископу Томскому и Барнаульскому Макарию о ее желании основать Богородице-Казанскую женскую общину. Получив благословение и заручившись поддержкой Владыки Макария, Е. Судовская начинает обустройство общины, которая расположилась на арендованной ею земле (оброчная статья), называвшейся «Монастырская дача». Уже в 1892 г. там проживало 13 женщин разного возраста – от 21 года до 56 лет, которые вели иноческий образ жизни, не будучи в постриге. Но для образования общины нужны были насельницы с опытом монастырской жизни для устройства иноческого порядка и исполнения правила, положенного святыми отцами.

В октябре 1899 г. Евдокия Ивановна сама едет в Пензенскую губернию в Троицкий женский монастырь Краснослободского уезда, откуда по ее просьбе и распоряжению Пензенского епархиального управления с ней приехали в Барнаул пять насельниц: монахиня Парфения Мещеринова (ставшая первой настоятельницей монастыря), инокиня Матрона Мещеринова, Феврония Ушакова и две сестры Фроловы – Ксения Петровна (1863 г. р.) и Матрона Петровна (1870 г. р.). О Матроне Петровне Фроловой и пойдет речь.

Родилась она 4 ноября 1870 г. в д. Матвеево Краснослободского уезда Пензенской губернии. В крестьянской семье у Петра и Дарьи Фроловых рождались только девочки – Мария, Анастасия, Ксения, Матрона, Параскева. Вот и поставил Петр Максимович Фролов 2 свечи за дочерей – Ксению и Матрону, благословив их на монастырский путь.

Община быстро разрасталась, к концу 1894 г. уже было около ста насельниц. Первой была построена и освящена 1 марта 1895 г. домовая церковь во имя Святителя Иннокентия, первого епископа Иркутского Чудотворца. Вслед за домовой церковью открывается школа грамоты для девочек, размещенная в одном из общежительных корпусов. 8 июля 1899 г. состоялась закладка главного храма монастыря. В августе 1900 г. община получила статус общежительного женского монастыря.

Послушание в монастыре не выбирают. С любовью и смирением выполняют любую необходимую работу. А ее было предостаточно: литье восковых свечей, шитье одежды и священнических риз, клиросное пение и рукоделие, писание синодиков, письмоводство, присмотр за продуктами (келарня), ткацкие позолотные и переплетные работы. Кроме того, в монастыре были иконописные и живописные мастерские, производились резные работы по дереву, была своя чеботарная и матрацные мастерские, стегали одеяла, ткали чулки на станке. Славились своим искусством рукодельницы и золотошвеи. Работали на заимке, содержали ульи, сеяли пшеницу, гречиху, овес, косили сено, ухаживали за скотиной, содержали обширные огороды и сады. В монастыре содержалась больница для сестер на 6 кроватей. В иные годы монастырь содержал и обучал до сорока девочек сирот. Особая статья – воспитание девочек-сирот, им уделялось большое внимание. Первой помощницей матушки Парфении и была Матрона Фролова, которая проживала в монастыре по метрическому свидетельству, выданному ей из Тихвинской церкви с. Урей Пензенской губернии. Занималась она разным хозяйством, ведь в монастырь она пришла 12-летней девочкой, обучилась она там и грамоте. В ведомости о сестрах обители о ней написано: поведения примерного, хорошего, ко всякому делу весьма способна. В 1906 г. она получила архипастырское благословение «за учение пению школьниц».

В молитвах и трудах жил Богородице-Казанский монастырь, пополнялся новыми насельницами. В 1901 г. приехала младшая сестра Фроловых – 14- летняя Параскева Фролова. Панночка, как ласково ее называли, поселилась в одной келье со старшими сестрами – Матроной и Ксенией. Параскева продолжила обучаться в школе при монастыре. Талантливая и усердная в учении, она здесь многому обучилась – иконописи, музыке, пению. Она написала маслом портрет старшей сестры Матроны, который хранится в библиотеке Барнаульского Знаменского женского монастыря.

1 октября 1904 г. был отстроен и освящен соборный храм в честь Казанской иконы Божьей Матери. Он возвышался на крутом берегу Барнаулки, сияя белизной стен и золотом куполов среди изумрудной густоты сосен и елей, был виден почти со всех концов города. Одновременно с храмом на правой же стороне р. Барнаулки построены два одноэтажных деревянных дома для священников и игуменьи, двухэтажная церковно-приходская школа и, в нескольких метрах от церкви, – большой каменный келейный корпус (эти строения остались и поныне). У подножия храма, на правом берегу р. Барнаулки, куда сбегал целительный источник, была воздвигнута деревянная часовня во имя святителя Николая Чудотворца. Об источнике знала вся Россия. К нему везли расслабленных и больных, для которых была устроена особая купальня. Сохранилось много преданий об исцелении и чудесной помощи от источника, которые происходят и поныне.

В феврале 1915 г. оброчная статья монастырская и верхний участок монастыря в 22 десятины была передана Богородице-Казанскому женскому монастырю в бесплатное пользование для сельского хозяйства на все время его существования. Первую помощницу игуменьи Парфении рясофорную послушницу Матрону Петровну Фролову в августе 1906 г. утвердили казначеем монастыря. В октябре 1904 г. инокиня Матрона награждается медалью Красного креста в память об участии в Русско-японской войне.

В 1917 г. на 77-м году жизни игуменья Парфения была пострижена в схиму с именем Михаила и ушла в затвор.

1917-й год – наступала совсем другая эпоха не только для монастыря, но и для всей России.

Барнаульскому Богородице-Казанскому монастырю была уготована страшная судьба. Уже после революции Матрона Фролова, приняв монашеский постриг с именем Мариамна, стала его настоятельницей. Монашеский постриг приняла и старшая сестра игуменьи Мариамны Ксения Фролова, став монахиней Евсевией. После революционных событий в монастырь стекались насельницы из уже разогнанных монастырей Западной России. Число их достигло 300 человек. Но и здесь их ждала та же участь – разгул богоборческих сил шел по всей стране. Ведомости насельниц в то время либо уже не составлялись, либо по понятным причинам были уничтожены самими монахинями. Последняя служба в монастыре была 9 мая 1919 г. на празднование Святителя Николая. И уже по свидетельству Татьяны Ивановны Киреевой, послушницы монастыря, игуменья Мариамна в 1919 г. разрешила вернуться по домам всем воспитанницам и послушницам монастыря.

В 1920 г. монастырь был переименован в сельскохозяйственную Богородицкую трудовую общину. Так началось его постепенное уничтожение. Всеми силами игуменья Мариамна старалась сохранить хотя бы ту небольшую часть корпусов, чтобы было на что кормить немощных сестер, которым некуда было идти. Пишет письмо на имя председателя Алтайского губревкома о положении оставшихся сестер, но на прошении печать и резолюция: «Ходатайство отклонить». К осени 1920 г. оставшихся насельниц попросту выдворили, а монастырь был переименован в «городок просвещения», затем в нем разместились курсы красных учителей, потом – сельхозтехникум, далее – три детских дома. А в 1925–1926 гг. – тюрьма.

Игуменья Мариамна поселилась в половине маленького дома по ул. Пролетарской, 163 вместе со своими сестрами – бывшими насельницами монастыря – старшей монахиней Ксенией и младшей Параскевой – бывшей учительницей монастырской школы грамоты. Дом, где жили сестры, находился рядом с Покровской церковью. Там тихо и молитвенно трудилась бывшая игуменья: пела на клиросе и помогала выпекать просфоры.

Арестовали ее в начале 1921 г. как одну из главных активисток по подготовке кулацкого восстания в с. Сорокино и приговорили к расстрелу. Приговор был заменен 10 годами заключения, но в 1924 г. ее освободили. В 1925 г. вновь арест – «за сокрытие церковных ценностей», но – оправдана и освобождена. 25 декабря 1930 г. «Фролова М. П. постановлением Барнаульского горсовета лишена избирательных прав как бывшая монахиня»

И, наконец, 4 февраля 1938 г. по ордеру № 147 «поручается произвести обыск и арест гр. Фроловой Матрены Петровны, проживающей по ул. Пролетарской, 163».

Опись изъятых вещей, ценностей и документов такова: «Паспорт ШЛ № 658740. Божественных книг 7 шт., катушка проволоки неполная». Негусто для предъявленного обвинения, которое гласит: «Гр-ка Фролова Матрена Петровна, 1870 г. р., бывшая игуменша Барнаульского монастыря, прож. в гор. Барнауле по ул. Пролетарской, 163, общественно полезным трудом не занимается (это в 68 лет! – авт.).

Достаточно изобличается в том, что она является активной участницей контрреволюционной церковно-монархической повстанческой организации. Организовала в своей квартире келью, куда втягивает верующих женщин, под видом отправления религиозных обрядов проводит контрреволюционную работу, распространяя пораженческую агитацию, доказывая о скорой войне и якобы неизбежной гибели советской власти. Постановлено: Гр-ку Фроло¬ву М. П. привлечь в качестве обвиняемой по ст. 58-2-10-11 УК. Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей».

И начались допросы. По словам очевидцев, допросы обычно происходили после полуночи. Протоколы были подготовлены заранее, отпечатаны на машинке. В них приводятся десятки имен, адресов, дат и событий, которые даже в нормальных условиях вряд ли можно так точно вспомнить и воспроизвести. И самое главное, что ответы у всех арестованных монахинь одинаковые:

Следователь: «Прекратите лгать, следствию точно известно, что…» и т. д.

Ответ: «Видя дальнейшее запирательство бессмысленным, я решила говорить следствию только правду…» и т. д.

На самом деле мученицу на допросах жестоко избивали и добивались только одного – где монастырское золото?

В первой группе арестованных вместе с игуменьей Мариамной было 14 человек и среди них – бывшие насельницы монастыря Агафья Матвеевна Брякина и Анисья Ивановна Чуркина (в монашеском постриге Гавриила). Позже арестовали группу «контрреволюционеров» в 53 человека. Среди них – старшая сестра игуменьи Евсевия (Ксения Фролова) и еще 10 монахинь монастыря.

Первая группа вся приговорена к расстрелу, во второй группе – почти каждый второй, в том числе и монахиня Евсевия.

Мариамна знала, что 11 марта 1938 г. ее поведут на расстрел и дала знать об этом на волю через верных людей. Вывели их очень ранним хмурым холодным утром. Была женщина, которая работала в речном пароходстве и тайно наблюдала за происходящим. Исполнители приговора вывели группу из 14 человек и ушли. Долго не приходили. Видно было, что приговоренные замерзли, но жалоб и слез она не услышала – только молитвы. Молились игуменья Мариамна с сестрами обители. 7 апреля та же участь постигла монахиню Евсевию (Ксению). Сегодня на горе, на бывшей монастырской земле, на месте убиения сотен православных христиан, священников, монахинь, стоит скромный памятник с надписью: «Невинно убиенных пусть сила правды воскресит. Вечная память почившим».

 

 

 

 

 

 

 

Портрет Олюшки по описаниям знавших ее людей

ОЛЮШКА ТЕМНАЯ

День памяти: 8 сентября (26 августа)

 

Блаженная старица Ольга – наша заступница на Небе. «Олюшка Темная», — так сердечно и просто называет ее народ, храня память о слепой угоднице Божией. Ее жизнь пришлась на тяжелое для России время. Революция 1917 года, гражданская война и разруха, Отечественная война, гонения на Православную церковь… Но Бог милостив. Для утешения и укрепления верующих он посылает своих угодников. Таковой для православных Алтая явилась блаженная Олюшка, «во спасение наше икону Богородицы спасшая».

Ольга Гавриловна Чернавская родилась 6 июля (по старому стилю, 19 июля по-новому) 1887 года в селе Старая Дегтянка Козловского уезда Тамбовской губернии в семье государственного крестьянина Гавриила Ивановича Чернавского и его супруги Елены Алексеевны. Устное предание в народе хранило память о том, что у Олюшки была сестра – близнец. Предание подтвердилось записью в метрической книге Христо-Рождественской церкви села Старая Дегтянка, где значилось, что 6/19 июля родились Ольга и Евдокия Чернавские. На другой день после рождения 7/20 июля девочки были крещены. Миропомазание было совершено также в Христо-Рождественской церкви села Старая Дегтянка. В день крещения сестер-близнецов Церковь поминает труды святой преподобной Евдокии, великой княгини Московской, имя которой было дано сестре Олюшки, а будущую алтайскую старицу нарекли именем святой равноапостольной Ольги, великой княгини Российской. Святое крещение матушки Ольги совершилось накануне летнего празднования иконы Казанской Божией Матери. Так промыслительно встретила Матерь Божия Казанской иконой рождение Своей избранницы и сопроводила этой иконой матушку Ольгу по жизни.

Когда маленькой Оле было три года, она заболела с одной из сестер черной оспой. Сестра умерла, а Оля выжила, но ослепла. Немощь физическая отстранила ее уже в детстве от подруг и усилила склонность к уединению. В то же время она приобщилась к молитве.

В 1897 году семья Чернавских по Столыпинской реформе водворилась на Алтайской земле в селе Нижне-Озерное Усть–Пристанского района, Олюшке тогда исполнилось 10 лет. Старшим членом семьи была ее мама. Жили Чернавские очень бедно и стесненно, нуждались в продовольственной помощи. После смерти матери, Олюшка жила с родными сестрами, а позднее со старшей сестрой Варварой. Молитва стала для юной, а затем и взрослой Ольги главным занятием и смыслом жизни. Ее смирение, простота, незлобие, молитвенность вызывали глубокое уважение сельчан. К Олюшке, так стали называть ее люди, приходили с просьбами помолиться, справедливо считая, что молитва чистой души благочестивой девы быстрее достигнет Престола Божия. Олюшка отличалась удивительной кротостью и была желанна для людей. Они находили дорогу к той, кто могла утешить и сострадать, дать совет, помочь сердечной молитвой и своей любовью к Богу стать и им ближе к Нему.

Когда наступило время гонений на Православную церковь и в начале 1920-х годов на Алтае были закрыты женские монастыри, тогда многие монахини вернулись в родные места. К Олюшке в Нижне-Озерное приходили из села Коробейниково монахини и уводили ее с собой, чтобы помолиться. Однажды в Коробейниково, перед Рождеством Христовым она молилась с шестью девами и пережила наиболее важное в своей жизни Божественное посещение. В течение нескольких дней и ночей Олюшка была в состоянии видения. Она ничего не говорила. Все это ведомо только Богу. Но видится в этой тайне предстояние матушки Ольги пред Господом – предаться Господу всецело… «Возлюбиши Господа Бога Твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею: сия есть первая и большая заповедь: вторая же подобна ей: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе» (Мф. 22: 35-37). В это время она узнала и носила в себе зрение иного мира – созданного по образу и подобию Божию. Так являлось ее Божие избрание. Откровение Рождества приблизило Олюшку к Горнему миру. Позднее, когда в г. Барнауле был открыт Покровский храм и старица переехала в город, на вопросы приходящих к ней православных женщин: «На какую службу лучше всего ходить?», она отвечала: «На заутрени – Ангелы поют, на ранней – Апостолы служат…».

В тяжкое время испытания Божия, когда на Алтайской земле были закрыты православные церкви, когда слабые в вере пали духом, а беспомощные, оставшись без окормления Матери-Церкви, нуждались в благодатной помощи, была обретена Коробейниковская икона Божией Матери. Она стала для нашей земли и православных Покровом и прибежищем. Как дар Небесный был послан Алтаю святой образ – Казанской иконы Богородицы. Икона Божией Матери была так истоптана и попрана ногами безбожников, что на ней были различимы только глаза Божией Матери и Господа, а посредине Иконы – щель шириной с палец. Икона – мученица являла нам прообраз тех гонений и мучений, через которые суждено было пройти Православной Церкви и ее верным чадам.

В 1937 году Казанский храм в селе Коробейниково был закрыт, последний служащий священник Роман Адамович Пысин угнан по этапу и расстрелян 22 августа 1937 года. Храм был превращен в зернохранилище, а особо чтимая икона Казанской Божией Матери брошена на попрание под ноги.

В это время слепая дева – молитвенница Олюшка Темная видит во сне Божию Матерь, Она говорит ей: «Вытри мои слезы…». Через неделю сон и просьба Божией Матери повторяются. Тогда Олюшка спрашивает Богородицу: «Как стереть их?». И слышит в ответ: «Подними Мою икону». О втором явлении Божией Матери Олюшка рассказывала: «Икона лежит, как мостик через ручей, а Матерь Божия просит: «Возьми Меня, Меня топчут, Я у тебя бы и жила». Удивляется и недоумевает Олюшка… И только в третьем сне в ответ на ее сомнения и вопрос: «Как же я возьму? Я слепая…», — Матерь Божия благословляет деву: «Скажи чуждым!». По словам Олюшки, для иконы «сшили платье», это был мешок из чистого холста. В него и была вложена Икона двумя женщинами – «чуждыми» — и доставлена в дом Олюшки Темной, когда та усиленно молилась Богородице о благоприятном исходе предпринятого дела.

Память о чуде первой встречи с Иконой Богородицы живет в наших сердцах. Тогда Матерь Божия обратилась к Олюшке: «Наклони меня на левую руку, а правой омой». И в ответ на сердечные покаянные слезы Олюшки: «Матерь Божия! Ты за нас страдала, Ты за нас терпела! По Тебе ходили…» и молитвы женщин от Иконы был глас: «Все, все согрешили!» — и вдруг из очей Божией Матери выступили слезы.

Так начинались сугубые молитвенные труды и бдения блаженной старицы Ольги у иконы Царицы Небесной. В то время, когда была поднята икона, Олюшке исполнилось 50 лет. В дом, где она жила с сестрой Варварой, стали приходить односельчане, чтобы помолиться у иконы – страдалицы. На большие церковные праздники, на «Казанку – летнюю», особо чтимую в округе, с ближних и дальних сел Алтая собирались православные люди в с. Нижне-Озерное, чтобы помолиться с почитаемыми матушками Олюшкой Темной и Домникой Капустиной. Многие останавливались в доме у Олюшки с сестрой. Здесь у спасенной Казанской-Коробейниковской иконы Божией Матери все молились, читали молитвенное правило, акафисты. Сюда на молитву приходили сельчане по воскресным дням и по большим церковным праздникам. В дом к Олюшке люди шли в Пасхальную ночь. Красную Пасху они встречали у Коробейниковской иконы Богородицы. У Иконы горела неугасимая лампада.

Вся история земли Российской свидетельствует нам о том, что во все тяжелые времена русский народ сохранял свое достоинство и душу, прибегая к Божией помощи. В скорбные дни Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. силы выстоять давала вера в Бога и в жизнь вечную. Все нуждались тогда в подкреплении и утешении души. Приходили они в молитве ко Господу и Пресвятой Богородице, к святым ходатаям за нас на Небе. Вся Россия молилась тогда. Не удалось оторвать народ от церкви за десятилетия гонений на нее. Приобщились к этой молитве в те дни и православные люди Алтайской земли. Промысел Божий уготовил для матушки Ольги особое поприще – духовно путеводить людей, изнемогающих под житейской тяжестью тех лет и оставшихся без церковного окормления. Весной 1944 года в г. Барнауле был освящен Покровский храм, в то время – единственный на Алтае. В трудные военные годы, не имея пастырей, люди тянулись к богоугодившей матушке Ольге, доверяли ей свои сердца, зная, как велика сила молитвы ее пред Господом. Чтобы помолиться с Олюшкой, женщины привозили ее за десятки километров в другую деревню зимой на дровяных санках. Летом было нелегко переправиться через реку, поэтому Олюшку женщины привозили зимой по льду, когда река замерзала. По вечерам в дом, где проживала Олюшка, собирались на молитву. Комната была полна женщин, впереди стояли дети. Все молились, многие на коленях о сохранении на войне близких людей и о упокоении убиенных на поле брани. Сказано: «Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов». Исполняя волю Господню, матушка Ольга в этих скорбных обстоятельствах военного времени служила людям своей молитвой. Мир стоит молитвой. И молитвой она учила людей побеждать все житейские скорби. Так несла она людям самое главное – веру во Христа. Когда колесовали Георгия Победоносца, он восторженно смотрел на небо, смотрел так, что император спросил его: «Чему ты радуешься?». Святой отвечал: «Я вижу подкрепление». Это было то самое подкрепление, которое человек получает от Бога. Так и Олюшка в годину испытаний учила людей поднимать свои взоры к Небу, молитвенно обращаться к Спасителю и Божией Матери, чтобы получить от Них благодатное подкрепление. Невозможно было пройти через тяжкое время военного лихолетия без веры и надежды на милосердие Божие.

В 1957 году матушка Ольга переехала в город Барнаул. Здесь, ведомая промыслом Божиим, она продолжила самое главное дело своей жизни – служение Божией Матери у Ее иконы из Коробейниково. Вся последующая жизнь Коробейниковской иконы Божией Матери утверждает нас в промыслительности этого шага Олюшки – навстречу людям, когда Икона пришла в столицу края. По прошествии многих лет можно со всей определенностью сказать, что этот шаг матушки Ольги поставил ее в самую сердцевину последующих событий, потребовал от нее ответственности, наибольшего духовного напряжения и всецелой преданности молитве.

Исполняя волю Божию, матушка Ольга поддерживала многих людей, помогала им духовно и явно. В насыпном домике поселка Восточный г. Барнаула, где поселилась с сестрой блаженная старица Ольга, у спасенной Коробейниковской иконы Божией Матери вновь затеплилась лампада и продолжилась молитвенно-духовная жизнь матушки. Сюда приезжали бывшие сельчане из Нижне-Озерного, приходили помолиться у Иконы Богородицы прихожане Покровского собора. Домой приглашали батюшку. Олюшка строго постилась и стремилась к Чаше, соединяясь с Господом в таинстве Причастия. Будучи хранительницей Божьего чуда, матушка Ольга всей своей жизнью стремилась к святости. Ее служение Божией Матери, служение людям было глубоко церковным. Она жила в Церкви, служила ей и в Церкви было для нее заключено спасение души. Пришедшим к Олюшке в Прощенное воскресенье женщинам, она говорила: «Идите, идите – надо батюшке руку целовать», отсылая их всех на чин прощения в Дом Божий – Покровский собор. Анна Домаева вспоминала: «Как к Ольге стала ходить, так учиться стала многому. Придешь к Ольге, обязательно читаешь у Иконы Акафист Богородице, поешь тропарь Казанской Божией Матери – Заступнице усердная».

К Олюшке тянулись детские чистые души. Дети ласково называли матушку – Лелюшка и действительно для многих из них она была крестной, она учила их верить в Бога и молиться. По благодати Божией у нее был особый подход к детям, которые окружали ее везде, где она жила. Они окружали матушку и в с. Нижне-Озерном, где жившие на второй половине дома сестренки Вера и Надя водили ее на молитву к блаженной старице Домнушке. А в Барнауле маленькая помощница Галя, которую приютила с мамой в своем крохотном домике на поселке Восточном матушка Ольга. Она учила семилетнюю девочку молиться и своей молитвой, и состраданием устроила их семейную жизнь. Внучка Шилкиных Танечка, которую слепая Олюшка научила плести веночек из живых цветов, читала для нее церковную книгу и стала свидетельницей многих душеполезных разговоров с людьми, приходящих в дом к старице помолиться у Чудотворной иконы Богородицы. По ее словам, все молились и ждали от Олюшки чего-то правильного. Маленькими друзьями стали для Олюшки отроковицы. Любви, ласки и тепла хватало у матушки на всех детей. Она кропила их святой водой, благословляла Крестом, а девочкам давала белые платочки на голову.

На всю жизнь запечатлелось в душе отроковицы Вали посещение с мамой матушки Ольги. «Помню, что для Олюшки была отведена комната, в которой стояла кровать и было много икон. Меня поразила необыкновенная икона, которая притягивала к себе. Лик не проступал, но почему-то было понятно, что там Богородица. Икона была расположена в центре комнаты и приковывала к себе внимание. Помню, как Олюшка гладила меня. Руки у нее были мягкие, ласковые, как будто в них было что-то, чего я не могла понять. У меня было ощущение, что она все знает обо мне и видит. Большое впечатление на меня произвела Икона. Когда мы вышли от Олюшки, я все спрашивала маму: «Мамочка! Какая у нее Икона! От пола и до потолка». Прошло много лет. Из Коробейниково привезли в Барнаул икону Божией Матери, и я пошла Ей поклониться. Смотрю и думаю, где же я видела эту Икону? Икона яркая, красивая… Я не сразу поняла, что это та самая Икона, которая так сильно поразила меня в детстве».

В 1962 году умерла Варвара, родная сестра Олюшки, ходившая за ней. Олюшка осталась одна, в то время ей исполнилось 75 лет. Она молилась Божией Матери: «Как же мне доживать одной?». Царица Небесная сказала Своей избраннице: «Будут тебя звать жить к ним мужчина и женщина, не бойся, иди. Они досмотрят тебя и похоронят. Икону Мою возьми с собой».

Так все и исполнилось. Узнала Варвара Шилкина из разговоров с верующими людьми в Покровском соборе, что на Восточном поселке живет слепая Олюшка. Стала Варвара ходить туда к Олюшке, а за ней потянулся и муж ее Федор Шилкин. Был он мастер на все руки. Отремонтировал в домике у Олюшки дверь, заделал стенку, чтобы зимой было теплее, смастерил деревянную кровать. И когда Варвара сказала: «Давай возьмем Олюшку к себе», работавший тогда Федор ответил: «Ходить тебе, смотри». В то время в семье Шилкиных были горести. Видит Варвара сон. Во сне Матерь Божия говорит ей: «Возьми Олюшку к себе с Моей Иконой. Так и Я прийду в ваш дом, и все у вас наладится». Привезла Варвара в свой дом Олюшку и Икону Богородицы. Обошла Олюшка комнату, ощупала стены руками и сказала: «А я ведь знала, что у вас два окна в одну сторону, а одно в другую…». Федору же говорит: «А я еду и думаю, чтобы Федя не обиделся». Тот же отвечает: «Как же я обижусь? Спокойно будешь здесь жить». Около 11 лет прожила у них Олюшка до праведной своей кончины.

Много людей приходило в дом Шилкиных, чтобы помолиться, испросить помощи у Иконы Заступницы Небесной, услышать совет, слова помощи и поддержки от Ее верной послушницы Олюшки Темной. Она была способна усиленной молитвой и личным примером богоугодно руководить людьми ко спасению, поэтому люди почитали ее как старицу.

Многие из тех, кто бывал у матушки Ольги и духовно окормлялся у нее, паломничали. Не так просто было осуществить поездки по святым местам в то время. Но по молитвам Олюшки они устраивались. «Вас Господь к святыням допускать будет, ездить будете по святым местам», — говорила прозорливая старица р.Б. Анне. «И правда, в Почаево были у Стопочки Богородицы, у святого Иова, в Харькове, где чудо такое – сидящий святой Афанасий». Другая Анна собралась ехать в Почаев и просила Олюшку молиться о ней. Где бы она ни была, всегда Олюшка у нее на уме. В пещеру св. Иова спустилась, а она как вроде рядом стоит. Привезла Анна из Почаева Олюшке крестик деревянный, святую водичку и песочек, что наскребла в пещере, где святой Иов молился. Олюшка песочек покатала на ладошке, на язычок и проглотила, а Анне говорит: «Знаю, где ты была!». Келейница матушки Варвара Шилкина по святым молитвам старицы ездила в Москву, Киев, Почаев, посещала Троице-Сергиеву Лавру, Пюхтицкий и Псково-Печерский монастырь, побывала на земле святой княгини Ольги в г. Пскове. Паломничала и сама Олюшка. В 60-70-е годы православные люди привозили ее в коляске на место расстрела новомучеников в Сорочий Лог, что в пригороде Барнаула, где забил Святой источник и было явление Иконы Божией Матери на его водной глади.

Блаженной старице Ольге было явление святой девы преподобномученицы Анастасии Римляныни. Об этом поведала ее духовное чадо – дева Александра Чучкалова: «Святая мученица Анастасия Римляныня посетила наяву Олюшку. Она достойна этого. Олюшка – духовный большой человек. Она теперь в раю». Люди, знавшие матушку Ольгу при жизни, называли ее девой-страдалицей, в первую очередь потому, что она нуждалась в посторонней помощи из-за своей физической немощи. Но более всего она была страдалицей неся груз людских грехов, принятых на свои плечи, молясь за людей и желая им помочь. Она была страдалицей за Истину, исповедуя веру в условиях гонений богоборцев и одновременно она была примером терпения в крестоношении для других. Именно поэтому матушка Ольга имела бесконечное доверие людей.

Олюшка была прозорлива. Однажды две верующие девушки спешили в дом Шилкиных, где стояла Коробейниковская икона и жила Ее хранительница Олюшка Темная. Келейница матушки встретила их на крыльце словами: «А Олюшка — то мне говорит: «Голубки летят к нам, приготовь–ка им корм…». Девушки, которых Олюшка ласково называла голубками, молились у Иконы и пели духовные песни. Когда же они уходили от Олюшки, то целовали ее. Запомнилось им необыкновенное ощущение чистоты и какого-то благоухания от Олюшки.

Федор Шилкин, в доме которого жила Олюшка рассказывал о ней: «Олюшка прозорливость свою не объявляла. Все в себе держала. Предсказывала. Желала всем добра».

Любовь к Богу, которую стяжала в своем сердце старица Ольга, проявлялась и в ее отношении к людям. «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем, — свидетельствует святой апостол Иоанн Богослов, — если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас» (1 Ин. 4: 16,12). Матушка Ольга была исполнена этой Богоподобной любви, которая являлась плодом ее высокой духовной жизни.

Анна Халета вспоминала об Олюшке: «Все говорили о ней, что она прозорлива. Мы пошли к ней проведать ее, как слепую. Хозяйка дома провела нас к Оле. Ее как раз причастил батюшка. Она обрадовалась. Мы читали Евангелие, потом беседовали. Она сказала мне, что буду жить в трудностях и переживаниях. Но надо все стерпеть и читать Псалтирь. Так оно и было! Муж сильно пил, бил меня. Сынок родился очень слабенький, так болел! Мы боялись за его жизнь и чуть не потеряли его. Еще Оля говорила, что муж бросит и пить, и курить: «Не плачь, милая доченька, муж не будет ни пить, ни курить». Это случилось, когда сынок наш стал выздоравливать. Водила я к Оле и дочку мою. Олюшка все гладила ее по голове. Я чувствовала – жалеет. И дочери сказала, что трудно ей жить будет. Так оно и вышло. Муж пил, бил ее даже беременную. Он ждал сына, а родилась дочка, расстались. Как Олюшка все это поняла? Еще сказала мне, что буду совсем слепая в старости. Сейчас вижу только солнце, а Псалтирь читаю…». Господь подает нам радость в воспоминаниях тех, кому выпало счастье общаться с Олюшкой при жизни, услышать о духовных дарах матушки Ольги. Как заботливая мать, изливала она глубокие материнские чувства на всех приходивших к ней. Говорила людям, ищущим утешения, полезные и нужные слова. Прозревая будущие скорби, отвечала им об этом прямо и в то же время жалела их любовью Христовой. Только старец или старица вроде бы и мало слов скажут, но душа воскреснет и приходят силы жить дальше.

Для служения ближним непрестанной молитвой стяжала старица Ольга у Господа благодатные дары любви, прозорливости, рассуждения и утешения. Оставаясь при этом смиренной послушницей Пресвятой Богородицы.

Шурочка, голубка, так ласково называла ее Олюшка, сохранила удивительную молитву покаяния. Она читалась верующими с матушкой Ольгой у Коробейниковской Иконы Богородицы. Эта молитва покаяния или домашняя молитва христианина, была известна на Руси очень давно. В некоторых списках молитвы стояло такое заглавие – «Молитва Кирилла Философа и учителя словеном и болгаром, иже греческую грамоту на русскую преложи». В 1885 году протоиерей Иоанн Яхонтов, настоятель Никольского Морского собора в Санкт-Петербурге, переложил молитву на современный русский язык. Искренность, простота, нелицемерное смирение, беспредельное сокрушение о грехах, благоговенье перед милосердием Божиим, твердое упование на помощь Промыслителя, горячая любовь к братьям – и близким, и дальним, даже к неверным, высота христианского мировоззрения, правильность богословского учения – вот внутренние свойства этой в высшей степени замечательной «Молитвы», которая изливалась из уст и сердец блаженной Олюшки и православных людей. Начало этой обширной «Молитвы» — есть по сути отражение молитвы великого сибирского подвижника — святого праведного старца Феодора Томского, которую возносил он в тишине и уединении своей молитвенной келии.

Синодик, по которому Олюшка и ее келейница Варвара поминали около тысячи пятьсот упокоившихся православных христиан, это молитвенный пример для нас. Он начинается с имен патриархов Тихона, ныне прославленного в Православной Церкви, Сергия, Алексия, митрополитов Новосибирских и Барнаульских Варфоломея, Нестора, архиепископа Павла, архимандрита Софрония, схимонаха Кукши Одесского, прославленного в наши дни, а также имена других священников и монашествующих и многих православных христиан.

Чрезвычайно важным было для матушки Ольги духовное окормление и послушание священноначалию Православной Церкви, без чего немыслимо было ее духовное возрастание. В Барнаульский период ее жизни мы видим матушку Ольгу как человека глубокой внутренней духовной жизни. Именно в эти годы Олюшка приобщилась к монашескому молитвенному опыту, ставящего во главу угла «внутреннее делание» и непрестанную сердечную молитву. Важное значение в ее духовной жизни имела встреча с архимандритом Софронием Митропольским, которая произошла в первые годы ее жизни в Барнауле. Между ними сложились духовно близкие и доверительные отношения. Через архимандрита Софрония невидимые духовные нити соединяли матушку Ольгу с Псковом, уделом ее небесной покровительницы – святой княгини Ольги и монахами Псково-Печерского монастыря, где подвизался иеромонах Роман (Жеребцов), духовное чадо о. Софрония, куда паломничала келейница матушки Варвара.

— Однажды во время молитвы у Иконы Божия Матерь сказала Олюшке: «Тебе надо учиться молиться».

— Божия Матерь! Я неграмотная, как я буду учиться? — отвечала Ольга.

— Придут люди и научат молиться — ответила Божия Матерь.

Через некоторое время пришли в дом два монаха. Принесли халат с двумя карманами. В одном кармане 60 камешков. Принесли четки, в которых 100 узелков. Олюшка, как прочтет 100 раз Иисусову молитву, переложит один камешек в пустой карман и так 60 раз ежедневно.

И прежде Олюшка всегда «дышала» молитвой, но здесь был нужен особенный труд и усилие, чтобы проходить каждый день по шесть тысяч молитв Иисусовых. «Олюшка возрастала в молитве, она дана была ей от Бога», — говорила Шурочка-голубка. По воспоминаниям людей, знавших Олюшку при жизни, в ее руках всегда были четки, она с ними не расставалась, как не расставалась она и с камушком в виде Стопы Божией Матери. Эта святыня всегда была при ней. Так Матерь Божия являла Олюшке Свою материнскую любовь, соблюдала и вела ее по жизни!

Самой любимой молитвой Олюшки была молитва Кресту Господню: «Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим». У Иконы Божией Матери часто пели духовную песнь о крестике золотом. Своим духовным чадам Олюшка рассказывала: «Враги так и ходят по следам нашим…». Олюшка слышала слова угроз: «Слепушка, слепушка, сколько ты будешь нас мучить? Ушла бы ты отсюда…». Олюшка говорила, что молитва Кресту помогает от нечистой силы. Во время панихиды на могилке Олюшки Темной в Радоницу 9 мая 2000 года из горящей свечи вылился крестик. Крестик из свечи стал зримым свидетельством духовной силы Олюшкиных молитв. Он соединил ее имя с великим Днем Победы нашего народа во Второй мировой войне. В этот день мы вновь и вновь переживаем, и чувствуем силу памяти о тех, кто не вернулся с войны. Сегодня многие из них, пополнив Небесный Ангельский полк, спасают нас своей молитвой, как и блаженная старица Ольга.

По горячим, непрерывным молитвам благочестивой Олюшки Господь явил нам грешным Свою милость. В Пасхальную ночь 8-9 апреля 1972 года Икона Божией Матери с Предвечным Сыном обновилась Духом Святым. Поверхность ее стала гладкой, изображение – четким, одеяния Божией Матери и Богомладенца засветились яркими красками. Позднее, перед самым возвращением Иконы в Коробейниково, вокруг главы Божией Матери и Богомладенца появилась золотая нить, соединяющая Их неразрывной любовью.

Перед праздником Пасхи верующие женщины сделали из ткани цветы и собрали их в венок, но прикрепить его к Иконе не смогли. Так угодно было Царице Небесной, чтобы приготовленный венок возложил на Ее Икону Федор Шилкин, в доме которого стояла Икона и молилась блаженная Олюшка. Совершилось это накануне Пасхальной ночи 9 апреля, когда Икона полностью обновилась. В память о Божьем чуде родился благочестивый обычай: на Престольный праздник и прихода Крестного хода в Казанский монастырь с. Коробейниково, на Чудотворную Икону Царицы Небесной благоговейно возлагается венок из живых цветов и звучит молитва: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою! Подаждь и нам, недостойным, Росу Благодати Твоея и Яви Милосердие Твое». Молитва Богородице с просьбой о Росе Благодати рождает воспоминание о том дне, когда в дом Олюшки принесли поруганную Коробейниковскую Икону Богородицы. Тогда Матерь Божия подала Росу Благодати Своея кающимся и плачущим у Ее Иконы женщинам. Миро выступило на Иконе Пречистой, слезы Ее были, словно роса… Прошло восемь десятков лет и мы с особой ясностью видим, что Роса Благодати была тогда дана и нам, нынешним. Безграничным Своим милосердием Богоматерь повела ко Христу и тех женщин, и нас с вами!

В тот год Пасха Господня следовала по церковному календарю сразу за Благовещением. Как будто Матерь Божия Сама указывала нам, заблудшим овцам, путь и направляла нас всех ко Христу. Ибо наш крест – это следование за Христом. «Мы идем путем Божиего Креста, — говорит святитель Николай Сербский – не смея уклониться ни влево, ни вправо, не смея с него сойти, ибо с одной стороны – пропасть безверия, с другой – лжеверия. Мы должны идти путем истинной веры, дающей нам силы и радость. Силой и радостью отличается православная вера, которая правильно славит Бога». Так и матушка Ольга шла путем Божиего Креста, внимая Господу и славя Его всей своей жизнью. А сейчас призывает к этому пути и нас!

Духовными очами Олюшка видела, как Икона Божией Матери покрывалась маленькими золотыми звездочками, когда приходили верующие люди, а если неверующие – то звездочек не было. Она знала, как менялся образ Божией Матери, видела Ее и слышала. Олюшка видела духовный мир и говорила близким людям: «Если бы вы видели Матерь Божию на Иконе…». Она видела Ее живую! Люди в общении с Олюшкой ощущали благодать Божию, что жила в сердце праведницы и зримо сияла в ее облике. «Иногда лицо ее сияло», — говорила о ней Анна Халета. «Ну какая она слепая?» — говорила отроковица Валя своей маме после посещения Олюшки, — «Она все видит! Евангелие читает. Она зрячее нас! Знает больше нас и про все!».

Свет неприступной славы Божией должен светить в нашей жизни. И этот свет может быть виден и через нас. Как виден он был и в облике блаженной старицы Ольги и других подвижников Православия.

Земной путь матушки Ольги в Церковь Небесную остался во многом для нас сокровенным. О своем духовном звании блаженная Олюшка умолчала, как умолчал о великом преподобный Серафим. Из любви к нам, уподобляясь святому Серафиму, она сохранила Икону Богородицы и даровала нам Ее живой источник утешения. Всей своей жизнью матушка показала нам, что главным для нее было не звание, которое носит человек, а жизнь – Богу угодная.

Если внимательно всмотримся в годы ее жизни в доме Шилкиных, то увидим, как матушка Ольга стала накладывать на себя все большие молитвенные труды. Никакие волны житейского моря не имели уже над ней власти, ее душа была отделена от суеты, сосредоточена в молитве и молчании. На Святой Горе Афон ночные часы считаются самым ценным временем для молитвы. Старцам открыто, что такая молитва за себя и за весь мир особо угодна Богу. Именно так и молилась старица. Это было время ее молитвенного горения, ночных молитвенных бдений – стяжанием Духа Святого. Протоиерей Петр Гутович причащал блаженную старицу и высказал свое сугубое видение монашеского устроения жизни матушки Ольги: «Думаю, что она давала монашеские обеты и имела тайный постриг». Вспомним, как однажды в с. Нижне-Озерном прозорливая Домнушка повелела монахиням прийти к ней и привести Ольгу. Затем она попросила монахинь снять свои одеяния и надеть их на Олюшку. Они не посмели возразить, глубоко уважая подвижницу. Когда просимое было исполнено, Домнушка произнесла: «Вот она какая монашка». И здесь приобретает особое духовное значение описание посоха Олюшки, положенного с ней в гроб. Посох в диаметре около трех сантиметров, светло-желтого цвета, представлял ровную и гладкую по всей высоте палку, как отполированную. В верхней его части было изображение святого во весь рост, как это принято в традиции греческой церкви. Олюшка всегда держала свою руку на посохе ниже этого изображения. Размышляя о посохе, как образе силы и власти в руках блаженной Ольги, становится понятным то духовное преемство, которое совершилось от нее к тайной монахине Глафире, будущей настоятельнице Знаменского монастыря схимонахине Евлогии. По молитвам блаженной Ольги, после отшествия ее в обители Небесные, Коробейниковская икона Богородицы была доверена матушке Евлогии.

Упокоилась блаженная старица Ольга 8 сентября 1977 года, в день сретения Владимирской иконы Пресвятой Богородицы. В этот день Церковь также почитает Псково-Печерскую икону Божией Матери «Умиление», которая незримо соединяет блаженную Олюшку с изначальной русской землей Псковщины, где родился креститель Руси великий князь Владимир и со святой равноапостольной великой княгиней Ольгой, чье имя она носила при жизни и подобно своей святой, прожила девять десятков лет!

Когда Олюшка умерла, многие прихожане Покровского собора говорили, что над домом, где она жила, был огненный столб. У гробика горело сорок свечей. Люди говорили, что Олюшка святая, если бы прославили! Отпевали Олюшку в Покровском храме, перед кончиной ее соборовали и причастили. Она наказала Варваре, что положить с ней. Положили четки, камушек – Стопочку Божией Матери, ее замечательную палку- посох с изображением святого, красивый малинового цвета камень из Иерусалима и камушки, по которым она молилась. Отпевание 10 сентября символично совпало с днем обретения мощей преподобного Иова Почаевского, особо чтимого старицей и имя которого было дано при постриге блаженному Ванюшке, духовному брату и другу Олюшки. На Власихинском кладбище, где упокоились христолюбивые Григорий и Мария Черниковы, осталось совсем небольшое место. Им они и поделились с Олюшкой, как безродной, не имевшей и по жизни своего угла.

Вспоминаются слова блаженной старицы Ольги своей келейнице Варваре: «Как умру, повезете меня отпевать, а потом – Икону…». Этими скупыми словами прозорливая старица предсказала будущий путь Чудотворной Иконы Богородицы, Которая выйдет к людям для их утешения и спасения из Покровского собора г. Барнаула. 29 июня 1994 года Икону торжественно вынесли из собора. Крестным ходом по Алтайской земле возвращалась Святыня в Свой родной дом – Казанский храм в с. Коробейниково.

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II празднование Коробейниковской иконы Божией Матери установлено в первое воскресенье июля. Символично, что подписание указа о праздновании Иконы было подписано 7 сентября, а 8 сентября он вышел из канцелярии МП в Барнаульскую епархию. Эта дата совпала с днем упокоения хранительницы празднуемой Иконы – блаженной старицы Ольги. Накануне воскресного дня в с. Коробейниково вступает Крестный ход, который ежегодно совершается из г. Барнаула для поклонения Чудотворному образу. В день празднования к Иконе Царицы Небесной со всех уголков Алтайской земли и других мест России стекаются паломники, ищущие помощи и спасения в милосердии Божием.

Крестные ходы, совершаемые ежегодно к иконе Заступницы нашей в Коробейниково – это наше ответное действие в исполнении духовного завета старицы Ольги: любить Христа и Матерь Божию, любить друг друга, любить свою землю. Участие в Крестном ходе – это еще и знак благодарности от нас за ДАР – обновленную икону Божией Матери, хранительницей которой была 40 лет блаженная Олюшка Темная. Она оставила нам в наследие плод своих молитвенных трудов и жертвенной любви к нам, грядущим поколениям — Чудотворную икону Богородицы. Так совершилась духовная преемственность в деле проповеди Православия на Алтае, начало которому положили наши святые старцы – преподобный Макарий и святитель Макарий Алтайские.

«Нет больших и малых святых; есть только люди, которые сумели себя без остатка отдать в руку Божию», — говорит митрополит Антоний Сурожский. Такой была Олюшка. Посреди сурового мира она пламенела любовью к Богу и людям, «сияла благодатью и милосердием, сияла строгостью подвига», который позволил ей вырасти до такой духовной меры, когда мы можем сказать: жизнь ее – Богу угодная!

Веруем, Пресвятая Дево, яко неустанно молиши Сына Своего Христа Бога нашего о спасении всех нас. И мы молим Тя усердно, чрез возлюбленную старицу Ольгу блаженную, простирай Омофор Благости Твоея над землею Алтайскою, да вси живущие в ней воспоют Богу: Аллилуиа.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ДОМНУШКА КАПУСТИНА

 

Домника Фаддеевна Капустина

Родилась Домника Фаддеевна Капустина в 1896 году, крестьянка, уроженка села Нижнее-Озёрное Усть-Пристанского района Алтайского края. Без отца осталась 13 лет, без матери – 23 лет, 12 лет слегла в постель, лежала 19 лет неподвижно на одном левом боку. Глазами света почти не видела. Страдала от сильной головной боли. Все эти годы Домна со слезами молилась Царице Небесной и просила себе облегчения, неся тяжелую болезнь. Пищи принимала мало. Была беспомощна настолько, что самостоятельно без людской помощи не могла проглотить даже ложку воды. Она страдала от сильной бессонницы и все думала и просила, чтобы принять каких-нибудь капель и уснуть. Вдруг чувства ее ослабли, и она уснула. Видит Царицу Небесную. Подошла Она к ней, дунула на нее и сказала: «Вот тебе капли», дунула второй раз – и Домна уснула, как умерла. Царица Небесная показала ей Образ, а потом сказала: «Когда ты умрешь, я дам тебе в одну руку ясный крест, а в другую цветы». Потом Царица Небесная сказала: «Пойдем. Как по Божьим страданиям идешь, так и Божью благодать пройдешь, все мытарства обойдешь. Иди за мной и не ужасайся!». Царица Небесная вывела Домну на поляну, поляна была ровная, а трава густая-густая и зеленая, и было у Домны чувство, как будто только сейчас она на белый свет появилась. Стали они проходить по узкой дорожке, а по правую сторону и по левую от нее огонь горит. Идет Царица Небесная впереди, а за Ней Домна идет, и платье ее стелется по огню и не горит. Домна убоялась, что платье сгорит. Тогда Царица Небесная и говорит: «Иди, не бойся. Всем эту дорожку проходить, не миновать». Шли они дальше. И Царица Небесная говорит Домне: «Иди ближе к страху». Мы еще не подошли к страху, а слышно, как гром гремит, а когда открылся страх – стон и крики человеческие слышны, увидела Домна адские муки. Испугалась она и упала, когда же поднялась, спросила Царицу Небесную – что это за люди? Она ей ответила: «Это люди самоубийцы, они свои муки не пройдут, будут вечно гореть. Их нельзя поминать». Потом Домна была в Храме Небесном, где души молящихся отроков были в венцах. Домна думала остаться здесь, но Царица Небесная повела Домну за Собой на ту дорожку, по которой они шли, огонь по-прежнему не угасал. Далее Домна рассказывала, как видела умершую мать и односельчанку, про которую спросила у Царицы Небесной, Та в ответ сказала: «Если бы ее поминали, то можно было выручить, жила она хорошо, а поминать некому». Потом сказала: «Иди в свою келью, когда проснешься – перекрестись три раза». Домна проснулась и не может сложить пальцы, собрав все силы, она все-таки трижды перекрестилась, как наказала Царица Небесная и потом снова уснула (по-другому свидетельству уснула через два дня). Царица Небесная явилась Домне и сказала ей: «Я дам тебе третью часть отрады». Домна спросила: «А где же будет отрада?». «На небе тебе будет отрада. А сейчас ты поднимешься, будешь глазами глядеть, руками владеть и сидеть, а ноги я тебе не дам, а то ты с миром соединишься и пропадут все твои страдания».

Домна проснулась, стала глазами глядеть, руками владеть, как Царица Небесная сказала, так и сбылось. Встала Домна 8 июня 1928 года. На другой день позвала священника, и отслужил он благодарственный молебен с акафистом Царице Небесной за Ее великую милость. После такого чуда через две недели Домна снова уснула и спала 10 часов. Явилась ей Царица Небесная, и много ходила Домна с Царицей Небесной по Божьему Царству, много видела страшного и хорошего. И Царица Небесная приказала Домне, чтобы она наказала всем православным людям молиться с усердием и со вниманием Богу и оплакивать свои грехи до гроба, а за гробом будет поздно. Царица Небесная дала Домне крест и велела детей и людей лечить. Кто будет верить, тот исцелится. Водой с этого креста Домнушка исцеляла людские болезни.

Вот один из рассказов о том, как Домнушка помогала людям. Этот рассказ записал В. Раздымаха со слов Л.А. Лихановой, жительницы г. Горно-Алтайска, ныне покойной.

– Заболела я неожиданно: образовался гнойный нарыв выше правого глаза. А была я замужем, имела детей. Лечилась вначале у своих врачей, затем ездила в г. Барнаул. Сделали операцию, но лучше не стало – рана продолжала гноиться. Так промучилась два года, терпя невыносимые боли, стала инвалидом 1 группы. Знакомые и родственники советовали съездить к Домне, которая жила в Усть-Пристанском районе Алтайского края. Наконец решилась, и в 1967 г. вместе с сестрой мы отправились в путешествие: сначала доехали до г. Бийска, а оттуда уже водным путем дальше. Последние километры добирались на попутной машине, шофер которой, услышав, что мы едем к матушке Домне, просил передать ей поклон, сказав: «Слышите, как я разговариваю, нормально? А ведь раньше совсем не мог говорить. Она меня исцелила, Христа-Домна». Многие из тех людей, у которых нам довелось узнать дорогу, просили передать ей поклон и почему-то тоже называли ее Христа-Домной.

Наконец добрались до с. Нижне-Озерного, вошли в дом. На лавке под образами сидела невысокая плотная женщина. «А у нас иконы есть!» – сказала она. Мы поспешно перекрестились. Это и была матушка Домна.

Сели за стол, стали пить чай. В доме была еще одна женщина, которая, видимо, и вела все хозяйство, ведь у матушки Домны были больные ноги. Я плача рассказала о своем горе. «Ты почему вышла замуж за иноверца?» – неожиданно спросила она. А я действительно была замужем за старообрядцем, но откуда она могла об этом узнать?

В отношении же моей болезни сказала: «Не бойся, это не рак (а врачи подозревали рак). Я тебя полечу святой водичкой, даст Бог, выздоровеешь». А сама ласково гладит меня по голове.

Матушка Домна отправила нас ночевать к своей племяннице Марусе. Маруся много интересного рассказала о своей тетушке. Вот что мы узнали.

У матушки Домны были больные ноги, и она самостоятельно, без посторонней помощи не могла передвигаться. Раньше еще были сильные головные боли, и она усердно молилась Богородице об исцелении. Однажды ей во сне явилась Сама Пречистая и сказала, что если Домна исцелится от болезней, то она станет грешницей и погибнет. Поэтому Богородица исцелила Домну только от головной боли.

Много чего еще Маруся рассказывала, да я уже всего и не упомню. Но один случай все же хорошо запомнился. Однажды злые люди вывезли Домну зимой за деревню и высадили прямо на снег. А когда через несколько часов приехали, то оказалось, что вокруг нее вытаял снег, она сидит на травке и сверху светит яркое солнце.

Господь хранил Свою избранницу!

На другой день матушка Домна налила нам святой воды, которая хранилась в баночке под иконами, и насыпала песочку. Распрощавшись, мы уехали.

Дома я стала пить эту воду и протирать ею больное место. Вижу во сне, что явилась ко мне женщина, протирает, очищает мою рану и говорит, что гноиться она перестанет, но до конца не заживет. Кто была эта женщина – то ли Домна, то ли Сама Богородица – мне теперь трудно сказать. Но как она сказала, так оно и получилось: гной стал выходить, боли прекратились, рана очистилась, но до конца не зарубцевалась, так и осталась открытой до сих пор. Когда кончилась водичка, я еще раз ездила к матушке, еще привезла ее святой целебной водицы, остатки которой до сегодняшнего дня у меня хранятся.

У сестры же моей сильно болели руки, так она тоже исцелилась молитвами и целебной водицей матушки Домны.

И вот этим летом Господь сподобил посетить могилку праведницы.

Да, есть Бог, люди добрые, есть!

Перечитывая свидетельства Милости Божией, как Царица Небесная водила Домнушку по Небу, я мысленно возвращаюсь к описанию поляны, где росла зеленая, густая трава, и где у Домнушки возникло необыкновенное чувство: «Как будто только сейчас она на белый свет появилась». Вспомнилось латинское «сатро Santo» – цветущий луг моей памяти… А потом увидела у писателя Василя Быкова вот эти строки: «Жизнь коротка и надо торопиться делать добрые дела. Не себя любить, а ближнего своего, человека любить. Чтобы потом, после всего, после тебя – взошла на земле зеленая трава памяти. Трава после нас». Жизнь человека не заканчивается земным кругом и потому после его завершения должен цвести луг памяти.

Преподобный Макарий (Глухарев) удивительно емко выразил суть слов «Вечная память». Он сказал: «И сердце человеческое таково, что благодарность – память его». Все, кто помогал собирать свидетельства о богоугодной жизни стариц Домнушки и Олюшки, рассказывал или писал воспоминания – все эти люди в полной мере подтвердили слова прп. Макария Алтайского, потому что они не согрешили короткой памятью и неблагодарностью матушкам. Каждую новую встречу и воспоминание о помощи Божией через матушек мы принимали как свидетельство благодарной людской памяти и «непрекращающейся любви». Воистину, Бог есть вечная любовь и вечная память.

Царица Небесная на вопрос об умершей односельчанке ответила Домнушке: «Если бы ее поминали, то можно было выручить…» Вот насколько важна молитва о душе, ушедшей в мир иной! Одна из трех рукописных тетрадочек хранила маленькое чудо: имя односельчанки – раба Божия Евфросиния. Это имя дано нам, чтобы мы смогли помолиться о ней и своей молитвой подать милостыню ее душе. Пусть в молитву прольется наша любовь, а «любовь не может быть напрасной».

Говорят, что Домну убил чей-то сын, он ее выкинул с крыльца дома, она ударилась сильно головой о камень. Почила Домнушка 12 января 1980 года.

 

 

 

 

МОНАХ ИОВ

 

День памяти: 20 февраля (7 февраля)

О монахе Иове (до монашества его звали Иван Николаевич Чекрыжов) известно очень мало, видимо не пришло еще время для активного почитания этого подвижника благочестия. Родился в 1924 году в селе Маношкино, что в 10 км от Сорокино, под городом Заринском Алтайского края. Родители Вани – мать Александра и отец Николай.

Известно, что он сам ходить не мог, ездил все время на тележке, при чем не сам, а с помощью сердобольных людей. С начала он жил недалеко от Покровского собора г. Барнаула на Горе в районе кинотеатра «Алтай», потом его перевезли в Красноярск, затем он жил в Новокамале. К отцу Иову люди шли за советом, духовной помощью. Монах Иов всегда советовал надеяться на Бога и молиться, заказывать молебны и панихиды в храме. Сам он никогда не ходил на своих ногах, нуждался в помощи и уходе, но всех встречал с улыбкой.

17 сентября 1973 года Иван Николаевич принял монашеский постриг.

20 февраля 1988 года монах Иов почил под Красноярском на станции Камала.

О монахе Иове сохранились некоторые воспоминания, которые мы приводим ниже.

Валентина Корытина:

«Мне было лет десять-двенадцать, когда мы познакомились с Ванюшкой. Мы ходили с мамой, папой и бабушкой в Покровский храм на службы, и всегда там был Ванюшка. Он был обездвижен, нога его никогда не ступала на землю. Лежал он на самодельной тележке из досок, к ней снизу были приделаны колесики. Его согнутая в колене нога никогда не разгибалась. Ручки присогнутые, пальчики как бы вместе склеенные. Ничего в руках держать не мог. Кормили его из ложечки, повернув на бок. Тело у него было сухое, как у ребенка, а голова взрослого человека. Лицо светлое, заостренное, с бородкой. Запомнился высокий лоб. Я удивилась – все его звали Ванюшкой, как ребенка. А для меня он был как дедушка. Сколько же ему лет было? Тогда не задумывалась, а теперь думаю, лет 50-60. Так вот, познакомились мы в Покровском храме. Тогда служили о. Софроний, о. Симеон, о. Роман и о. Николай Войтович, в то время совсем молоденький. Отношения между верующими и батюшками были такие теплые, такая любовь была! Верующие тянулись к Ванюшке. После службы везли его домой, на Гору, вереницей. Подъезжали к дому, а в дом заносили его на руках, клали на кровать головой к иконам, иконы были сбоку. Скосит Ванюшка глаза и молится. Дома хозяйничала баба Шура, мать Ванюшки, полная пожилая женщина и Ира, его сестра. Всех привечали, всем места хватало в доме, всех радушно кормили. И люди в дом несли кто пирожки, кто пряники, кто еще что. Мы тоже приносили какие-нибудь продукты и, помню, тайно клали, чтобы никто не видел. Ездили к Ванюшке и из деревень за советом. Вспоминается, везет мама Ванюшку домой, а он заглядывает мне в глаза, я не хочу, прячусь, боюсь. Дома он заставляет меня читать акафист, не хочется, но читаю. Вот, кажется, он уснул, бросаю читать. Ванюшка глаза открывает, взглянет на меня, мне стыдно, и я опять читаю. А то скажет: «Учи уроки, молись Богу. Завтра 5 получишь». И получила. Родители всегда спрашивали совета у Ванюшки во всех житейских делах и делах веры, т.к. он был прозорлив, и об этом все знали.

Однажды мы уехали на Украину. Долго там жили. Вернулись, пошли к Ванюшке – его нет. Где Ванюшка? Украли! Увезли куда-то в Кемеровскую область, чтобы зарабатывать деньги. Ирина (сестра Ванюшки) плакала, искала. Потом нашла его и привезла в Барнаул. А баба Шура уже умерла. Ирина выкупила вторую половину дома, вымолила сына от пьянства. Я часто видела ее в Покровском храме на службе. Она всегда провожала Крестный ход на престольный праздник в с. Коробейниково от Покровского храма до Горы. В то время многие верующие посещали Олюшку Темную. Мы тоже ходили проведать ее и помолиться вместе. Олюшка у Ванюшки никогда не была, как и Ванюшка у Олюшки, но каким-то образом они общались и знали друг о друге все. Как? Я не понимаю. Придем к Олюшке, а она и говорит: «Знаю, что были у Ванюшки. Надо, надо посещать болящих». Начнем рассказывать о нем, а она оказывается, все знает. И Ванюшка нас наставлял: «Надо навещать Олюшку». А то молимся, а он вдруг после молитвы и скажет: «Надо вам к Олюшке сходить»».

Анна Халета:

«Посещали мы тогда Ванюшку, парализованного с детства. Лежал он на доске. От него узнали про слепенькую Олюшку. С Ванюшкой мы познакомились в Покровской церкви. И с его мамой познакомились. Она его и возила в храм. Из храма я помогла везти его домой. С этого дня я стала частым гостем в домике на Горе, вернее не гостем, а помощницей. Я так привязалась к Ванюшке, что забывала своих детей. Ванюшка всегда лежал, но никогда не унывал, всегда был веселый, всем был доволен, все у него было хорошо. Говорили про веру, Ванюшка много знал. Однажды Ванюшка уснул, а когда проснулся, давай нам рассказывать о грехах: какие из них смертные и что за какой грех будет на том свете. Интересно было. Книг-то не было, а он с кем-то разговаривал. Вначале муж мой ругался, что меня дома не бывает, а потом и сам стал со мной ходить к Ванюшке. Мы помогали по дому Шуре, чем могли – и дома, и на огороде. Стали мы очень близкими людьми. С нами, родителями, стали ходить и наши дети – Валя с Васей. Людей к нему ходило очень много. Приезжали даже из деревень за советом».

Рассказывает Анна Вдовкина:

«У меня была подруга Таисия Топчинская. Таисия сводила меня сначала к Ванюшке, а потом к Олюшке. Жил на Горе в Барнауле лежачий Ванюшка. Маленький такой был, ходили за ним люди. Попасть к нему было трудно. Он видел другой мир, предсказывал. Я его спросила: «А как там мои родители и дед с бабушкой?» Он ответил: «Место их неплохое». А подруга моя Таисия спросила про умершего мужа, он пил при жизни. Ванюшка сказал: «У него душа милосердная, он отдал бычка без денег и так помог вдове с детьми прокормиться. Господь ему многое простил, и он не в плохом месте».

Нина Тимофеевна Черных:

«В 1976 году в ноябре случилось у нас несчастье – брат Владимир ушел на работу и не вернулся. Мы его искали с 12 ноября, и в начале декабря наша соседка Анна сказала, что в Покровский Собор привозят женщины на каталке монаха Ванюшку, и он может нам помочь и сказать, найдут его или нет. Моя мама Черных Мария Федоровна (ныне покойная) вместе с соседкой Анной поехали в церковь. В церкви они нашли Ванюшку и обратились к нему с просьбой помочь маме, найдет она сына или нет. Ванюшка долго молчал, а потом сказал маме, что он плохо его видит, так как на нем (моем брате) нет крестика. И видит он его, как в тумане, и он припорошен снегом, но его найдут двое мужчин, то ли рыбаки, то ли охотники. В конце декабря 1976 года начались крепкие морозы, и моего брата вывезли и бросили в полынью, надеясь, что он утонет. Он не утонул, и 25 декабря его действительно нашли двое мужчин, я не могу сказать, кто они – рыбаки или охотники. На брате действительно не было крестика, как это увидел Ванюшка. Удивительно то, что Ванюшка никогда не брал денег за свою помощь. Вот все, что тогда рассказала мне моя мама. И мы ему были благодарны за его помощь. И сейчас я часто вспоминаю его. Жаль, что не стало его, очень жаль».

Ксения Федоровна Хрыкина:

«Иду я на работу, а работала на заводе (Алтайский завод тракторного электрооборудования в г. Рубцовске). Ходить далеко, ранехонько вставала, шла по темноте. Вокруг никого не было. И вот как-то иду я, а с востока навстречу мне женщина. Приблизилась – и как-то все светло стало, будто осияла она меня. Света нет, солнца нет – а светло. И говорит мне: «Где Мои люди, почему ко Мне не идут, чтобы Я им помогала?». Я стою и не понимаю, о чем она спрашивает. А Она опять также говорит мне. Тогда и я Ей: «О чем Ты спрашиваешь? Может, кто другой знает, а я не знаю». Женщина отвернулась от меня отойти, я смотрю – вдруг Ее не стало. Была – и нет. Люди говорили мне, что это видение – от лукавого. И тогда я решила спросить у Божьего человека. Был тогда в Барнауле прозорливый Ванюшка-юродивый. Вот я собралась и поехала к нему. Приехала, а у него народу много. И вдруг он сразу, с порога, ко мне обращается: «Вот Ксения с новостями приехала. Ну, рассказывай». Я ему все рассказала про эту Женщину. Спрашиваю, мол, от лукавого или нет? А он мне: «Не от лукавого, а Сама Царица Небесная тебе явилась. Жаловалась тебе, что людей всех православных коммунисты от веры отвратили, и никто к Ней, Пречистой, не обращается. Вот она и говорит так».

Галина Сергеевна Нестеренко:

«Мне было семь лет, когда погиб мой старший брат Георгий. Мама моя много плакала, у нее стало болеть сердце, а мне хотелось ее вылечить. Я очень хотела стать врачом. В 1970 году, закончив среднюю школу, я два года подряд пыталась поступить в Барнауле в мединститут. На второй год, когда я снова не поступила, думала с ума сойду от горя.  Было очень стыдно перед родителями, да и перед всеми. Надо было возвращаться домой, на малую родину в с. Шарчино. Приехала я на вокзал, а билетов на поезд нет. Села я на скамейку в привокзальном садике и давай реветь. Сколько проплакала не знаю, вижу идет мимо Катя, с ней мы учились в параллельных классах. Выслушала она мою историю и предложила мне идти работать в детский сад воспитателем, где она уже работала. Заведующая садиком Анна Ефимовна посмотрела на меня, мои документы и сказала – ты у нас будешь работать, и я тебя никуда не отпущу. Дали мне место в общежитии, жила в одной комнате с Катей. В сентябре приехала ко мне мама посмотреть на мою городскую жизнь и попросила свозить ее в церковь. Слышала она от людей, что есть такой Ванюшка, который все знает. Хотела мама правду узнать о своем погибшем сыне, где душа его находится. После службы мы пошли пешком за Ванюшкой, которого люди везли на тележке. Он жил на Горе, в районе кинотеатра «Алтай» и принимал не всех. Ванюшка успокаивал маму, он смотрел в угол на иконы и говорил ей: «Посмотри, посмотри какая звезда горит! Сын у тебя очень счастливый! Не плачь, там он нужнее, чем здесь. Он занимается там с детьми». Ванюшка много говорил маме и не разрешал плакать, а учил терпеть, как Господь терпел. Про отца сказал – зачем он носит «копну» на голове, когда садится обедать за стол. И посоветовал сшить шарф так, чтобы верх головы был открыт. Папа всю жизнь проработал шофером, простывал и мерз, вот и голову, которая у него болела, согревал шапкой. Мы с мамой поняли, что шапка – это «копна». Во время разговора я стояла в другой комнате. Слышу Ванюшка говорит маме: «Ты же пришла с дочкой, пусть она подойдет ко мне». Я подошла к кровати, где лежал Ванюшка, а он мне говорит: «Что ж ты так убиваешься, зачем ты думаешь, что ты самая не счастливая? Тебе Господь Бог доверяет ангелочков. Они будут любить тебя, а ты их». Я стояла, слушала его, не смея поднять глаз и ничего не понимая. Потом вместо мединститута поступила я в пединститут, закончила его и всю жизнь посвятила детям. Мне с ними легко, я люблю их, и они меня тоже. Они своими маленькими ручонками обнимут меня и на душе так хорошо. Ведь это ангелочки!»

Ирины Батухтина, сестра Ванюши:

«Ванюшка, в миру Иван Николаевич Чекрыжов. Родился в 1924 году в селе Маношкино, что в 10 км от Сорокино, под городом Заринском Алтайского края. Родители Вани – мать Александра и отец Николай. Отцу Вани – Николаю – было знамение. Повел он зимой поить лошадей, было темно. Открылось ему небо, стало так светло, он успел только сказать: «Господи, прости меня». А в начале лета – в июне 1927 года – он умер. Рос Ваня неграмотным. Летом в деревне мы с мамой выносили его на руках на улицу. Однажды вынесли его на улицу, сами весь день были на работе. На ночь хотели его занести в дом, но он попросил мать оставить его ночевать во дворе. А ночью так закричал, что мы с мамой выбежали из дома и скорей занесли его в избу. Утром он сказал матери, что ему явился Господь. Во дворе, где лежал Ваня росли 4 высоких елки, Господь был выше их. Ване было тогда около 30 лет. Потом еще раз он остался ночевать на улице. Явился ему Господь и сказал: «Ты будешь проповедовать Меня людям». А Ваня говорит: «Как же это будет? Я ведь ничего не могу». Господь ответил: «Будет все по-другому». После этого пошли к нему старушки, читали ему, он поминал много об упокоении. Я не давала ему говорить, даже закрывала рот рукой, а он: «Буду говорить!». На какое-то время увозили его в г. Белово. В Барнауле приезжали к нему батюшки из Новосибирска, Новокузнецка. Приходила матушка Глафира (будущая настоятельница Знаменского монастыря – схимонахиня Евлогия) со своей матерью Екатериной. Ваню постригли в доме Марии Хлебниковой, певчей Покровского храма, что недалеко от него. Благословил на постриг Ваню владыка Новосибирский и Барнаульский Гедеон, а постригал архимандрит Ермоген из Бийска. Постриг был совершен 17 сентября 1973 года. Так Ваня стал монахом Иовом (имя было дано в честь святого праведного Иова Многострадального).

Монах Иов почил под Красноярском на станции Камала. Сюда, к Ване живому, несколько раз приезжал из Новосибирска отец Александр Домаш, он был у Вани в Камале, оставил нам свой адрес, потом он уехал в Белоруссию. Доходила за монахом Иовом р. Б. Мария, позднее и она приняла монашеский постриг».

Ирина сохранила последнее письмо от брата – монаха Иова:

«Добрый день Ирина, Николай, Галина, Сережа, пишет вам о. Иов, я жив, здоров. У меня просьба к вам: если кто умрет из нашей родни, прошу сообщите мне по адресу, я буду молиться за них. Григорий хоть и удавился, но вымолили мы его, сейчас он в раю. Здоровье мое Слава Богу, меня не обижают. Посылаю 10 р. вам».

Когда в рассказе о Ванюшке можно было поставить точку, пришло желание позвонить в Красноярск. Так, благодаря помощи Сергея Анатольевича Овчинникова из паломнической службы Красноярской Епархии, с которым мы созванивались несколько раз, продолжился этот рассказ. Сергей Анатольевич уточнил дату упокоения Ванюшки. Монах Иов почил 20 февраля 1988 года. Радостно было узнать, как любят православные люди и чтут память угодника Божьего монаха Иова на красноярской земле. На Алтае верующие люди называли его Ванюшкой, а в Красноярске ласково – отченька. Паломническая служба постоянно организует поездки в с. Камалу на могилу монаха Иова, над ней построена часовня. Едут люди в Камалу к Божьему человеку: «Помолись о нас, монах Иов! Отченька!».