На портале проекта «Память Церкви. Беседы со свидетелями жизни Церкви в советскую эпоху» опубликовано 50 новых воспоминаний. В проекте приняли участие все высшие духовные учебные заведения Русской Православной Церкви.
Советская эпоха стала одной из наиболее драматичных страниц в истории Русской Православной Церкви. В это время столкнулись вера в Бога и безбожие, свобода вероисповедания и гонения за веру, жизнь в чаянии Царствия Небесного и неистовые попытки построить коммунизм. Как жилось тем, кто веровал в Бога и слышал угрозы от власти «показать последнего попа»? Проект «Память Церкви» отвечает на этот вопрос через личные воспоминания очевидцев жизни Церкви и православных верующих людей во времена Советского Союза. Участники проекта — архиереи, клирики, миряне — делятся историями о себе и своих близких, мысленно возвращаются в годы своего детства, заходят в свои первые храмы, прячутся от бдительных преподавателей, вновь оказываются в кабинетах уполномоченных, рассказывают о домашнем укладе.
Уникальная база материалов составляется под эгидой Учебного комитета Русской Православной Церкви всеми духовными школами на территории Российской Федерации. Проект призван содействовать сохранению исторической памяти, глубокому научному изучению церковной истории названного периода, а также воспитанию молодежи через усвоение опыта жизни прошлых поколений. Введенный рубрикатор сайта позволяет обратиться к интересующим разделам, выведенным в категории.
Протоиерей Константин Островский, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в Красногорске Московской области, благочинный Красногорского церковного округа, делится воспоминаниями о своей семье, о непростом пути к Богу и к священству, о служении на Дальнем Востоке: «Духовной литературы в Хабаровске в то время было совсем мало. В Москве-то еще можно было что-то достать в виде ксерокопий за большие деньги или в букинистическом магазине — за очень большие деньги, а на Дальнем Востоке — пустыня! Как раз, когда владыка Хризостом в 1987 году рукоположил отца Сергия Мещерякова в диакона, он потом на обеде спросил отца Сергия, читал ли тот какие-нибудь духовные книги. Отец Сергий сказал, что читал. Владыка спросил: “Какие?” Он отвечает: “Не знаю”. Архиепископ Хризостом удивился. А отец Сергий объяснил ему, что все эти книги были без начала и конца. Дело в том, что, по рассказам местных жителей, книги в Хабаровске в довоенные годы сжигались на площадях. Мы видим такое в хрониках нацистской Германии, точно так было и на Дальнем Востоке. Поэтому в 1987 году даже в Хабаровском соборе (не только за ящиком, но и у прихожан) нельзя было достать ни Евангелия, ни молитвослова, никаких книг вообще».
Протоиерей Павел Самойленко, первый проректор Ставропольской духовной семинарии, вспоминает о своем детстве, об отце, протоиерее Михаиле Самойленко, о церковной жизни в станицах и городах Ставропольского края 1960-х — 1970-х годов, о годах, проведенных в стенах Ленинградских духовных школ: «Заходим в храм, встали по центру храма. Из центрального купола сыпятся стекла, камни, кирпичи, голыши — все падает на нас. Но служба продолжается, папа поет, христосуется. Окна выбитые в храме, в алтаре выбиты стекла. То есть, постарались, покидали в алтарь палки, которыми били. А дальше что им делать? Крестный ход прошел, в храм они заходят, постоят, посмотрят, поглазеют — и расходятся. И к окончанию службы на освящении куличей и пасох уже спокойно мы идем».
«Сели за стол, какие-то блюда поставили, — продолжает отец Павел. — Я смотрю — они ничего не едят. Как-то меня это удивило. Вдруг они друг другу как-то одновременно говорят: “Давай помолимся”. —”Давай”. Они начали молиться. Пели акафисты, каноны, все как положено ко причастию. Я говорю: “Пап, я уже устал!” — “Ну, вот ты видишь, мы же не устали. Мы молимся. А ты с какой стати устал? Ты совсем молодой”. Он у матушки спросил, где мне лечь. Она говорит: “Да вот кровать”. Я, помню, лег, а папа надо мной говорит: “Спокойной ночи”. И бьют куранты, то есть полночь. Я закрыл глаза и открыл глаза: куранты бьют. Думаю, когда ж я спать буду? Мой папа стоит, смеется: “Павел, вставай, 6 утра. А мы, — говорит, — с отцом Николаем не легли”».
Монахиня Мария (Мурашова), десять лет трудившаяся в Орловской и Брянской епархиях, вспоминает архиереев, с которыми приходилось работать, подробно рассказывает об окормлении у своего духовного отца, архимандрита Иоанна (Крестьянкина), а также делится воспоминаниями о трудной жизни в послевоенные годы и жестоких гонениях на верующих: «Вот был случай в 1950-е годы. Девочка сходила с бабушкой в церковь, кулич освятила. Потом в классе учительница вызвала ее, положила на пол у стола. А ученикам говорит: “А вы по очереди бейте ее, как можно сильнее. Сколько у вас есть сил, бейте”. Вот они били».
«Выходит батюшка, приходит на лавку, говорит: “Так, Мария, вот я теперь тебе задаю вопрос. Ты замуж будешь выходить или нет?” — “Не знаю, батюшка”. — “Ты мне скажи, да или нет?” — “Не знаю, батюшка. Я поеду к маманьке, спрошу”. — “Нет, а я? А папанька тебе на что? Вот тебя папанька спрашивает. Как ты? Выйдешь замуж или нет?” — “Не знаю”. — “Я тебя, — говорит, — не отпускаю. Ни домой, никуда. И вот с этой с лавки не отпускаю. Говори”», — рассказывает матушка Мария.
Курносов Юрий Васильевич, офицер в отставке, полковник, служивший в пограничных войсках ФСБ России на разных должностях, рассказывает о своем приходе к вере, о церковных людях, встретившихся на жизненном пути, в том числе о Дионисии Гарсия, известном православном испанском иконописце и реставраторе, и о дружбе с игуменом Варсонофием (Хайбулиным): «Я оглянулся, а сзади меня вода. Мне надо или возвращаться, или идти вперед. Я на секунду застыл. Ну, думаю, надо идти вперед, потому что там уже лед просел, если я второй раз пойду, он может в любой момент треснуть, и меня никто не спасет, потому что доплыть нереально, вода ледяная, мне не выплыть, тем более, я в шинели и в портупеи, в сапогах. И у меня мысль промелькнула, весь город будет смеяться: “Вот дурак, старший лейтенант, пограничник, утонул на виду у всего города”. Мне стыдно, и я начинаю расстегивать шинель, чтобы ее сбросить в момент, если я провалюсь под воду. Я, как на лыжах, двигался вперед. Когда вода дошла до колен, я испугался настолько, что у меня холодный пот между лопаток тек ручьем от страха, потому что я понимал, что гибель неминуема. И вдруг что-то меня толкнуло: “Господи, спаси меня, пожалуйста, я грешник, я плохой. Я неправильно делал, что я храм не посещал, не верил в Тебя. Я верю в Тебя. Помоги мне, пожалуйста…” У меня такое состояние было, что я напрямую со Всевышним говорю».
Федоткина Валентина Дмитриевна, бывшая в годы советской власти певчей Покровской церкви г. Барнаула, рассказывает о непростой жизни прихода в 1970-х годах, о духовенстве и прихожанах храма: «У нас хор очень хороший был. Очень! Я всегда с удовольствием ходила. Особенно нашу церковь я люблю! Она намоленная. У нас хор очень большой был. Я сопрано пела. Мы всегда пели перед причастием концерт. Большей частью, конечно, Архангельского пели. Архангельского, Веделя, Чайковского, но в основном Архангельского. Пели “На реках Вавилонских” Веделя. О! Это надо слышать. Бывало, споешь и думаешь: “Господи, как на душе светло!” Это было прекрасно… Отец Михаил Скачков у нас был регентом. Он с детства в храме был. Я даже помню его мальчиком: мне 7-8 лет было, а Мише 15. У него папа очень набожный был, очень! Федот Артемьевич. Это был на все руки мастер. Он отлил люстру для храма. Такая красивая люстра! Она висела потом в храме. Это было в 1961, а может быть, в 1959 году».
Архимандрит Зосима (Горшунов), один из старейших клириков Тобольской епархии, преподаватель Тобольской духовной семинарии, духовник епархии, рассказывает о своем приходе в Церковь в сознательном возрасте, повествует о жизни Церкви в Омске и Тобольске, в 1970-е и 1980-е гг., вспоминает о годах обучения в Московской духовной академии: «Занятия были уникальные, профессора замечательные. Все старательно конспектировали, и по этим конспектам я потом преподавал в Тобольской духовной семинарии. Учебники были напечатаны на машинке. К нам специально приходили женщины и брали за плату перепечатать. Конспекты перепечатывали под копирку, по три-четыре копии, и со временем они совсем истерлись. Ксерокс в академию и семинарию не давали. А вот библиотека была богатая, из старых изданий. После открытия академии и семинарии туда стали приносить, что сохранилось во время репрессий по домам верующих».
«В Покровском соборе тогда служили монахини, высланные из Москвы еще в 1930-е годы, — Кира и Мариамна. Они были уже древние. Еще служила монахиня Антонина из бывших сестер тобольского Иоанно-Введенского монастыря. Начиная с 1940-х годов, церковные потихоньку собирались в Покровском соборе. У мощей святителя Иоанна служила монахиня Иоанна, она потом схиму приняла, дожила до открытия монастыря. Монахини пели на клиросе, были ризничными, служили у мощей, пекли просфоры. И еще удивительно, у нас жили двое человек: Матрона, она, кажется, была дворянского рода, и иподиакон Павел, он был пономарем. Они годами жили при церкви, то есть внутри ночевали, у них там был свой дом, и они служили. Потом, когда Абалакский монастырь открылся, Матрона там скончалась. А так лет тридцать была при храме», — повествует отец Зосима.
Лысак Лидия Григорьевна, 1932 года рождения, сохранила воспоминания о сельской жизни на Черниговщине и под Днепропетровском в довоенные и послевоенные годы. О закрытии храмов и репрессиях в отношении духовенства. При расшифровке беседы были сохранены характерные особенности речи респондента: «Тады ж не хрестили детей, не можно було. Хто там почуе — и зносят у хату ночью. Батюшка якись прииде и ночью крестит деток там. Ховалися. Були и такие хорошие, шо переховывали батюшок по горищам, по пидвалам, де можно було. Така була беда, дюже велика беда. Це страшно, дети, шо ты хочешь у храм пийти, и тебе нема возможности… Я-то родилася на Черниговщине, а на Днепропетровщину я вышла замуж и последнее время жила на Днепропетровщине. Так вот цего батюшку привязали до коней и все село его волокли, за село его вывезли и кинули там его. А люди ночью пришли, его взяли и в ямку закопали. Ходили проведовали ту могилочку, обробляли».
На радио «Вера» вышло интервью с руководителем проекта «Память Церкви», председателем Учебного комитета Русской Православной Церкви протоиереем Максимом Козловым.
На сегодняшний день на платформе всего представлено 150 материалов. В сотрудничестве с духовными школами портал будет и далее регулярно пополняться новыми воспоминаниями.
По вопросам и предложениям можно обращаться в редакцию проекта по адресу pamyat-tserkvi@uchkom.info.
Учебный комитет